Ритм этого стихотворения навеян поэзией Гомера...
Как-то вечером в темную осень
Вышла дева пройтись, подышати,
И случилося с ней приключенье:
Во младого мужчину влюбилась.
Как увидела оные очи –
Её сердце легонько вздохнуло
И наполнилось нежной истомой,
Что в народе любовью зовётся.
Не сдержалася юная дева:
«Как зовут Вас?» - мужчину спросила,
Широко распахнутые очи
Отвести от мужчины не в силах.
«Да Иваном всю жизнь величают» -
Отвечает он ей, не смутившись,
Сам же глаз своих дерзких не сводит,
С той, что словно во сне находилась.
От него не укрылся румянец,
Что покрыл её нежные щёки,
И движение губ её спелых,
Блеск желанья в раскрытых глазах.
«А как Вас, Красота, называют?» -
Испросил он её, к ней склоняясь,
С нарочитой манерностью в жесте,
Поднимающем кепку едва.
«Я – Алина» - она отвечала,
И улыбка её обнажила
Ряд жемчужных зубов, и блеснула
Будто молния в ейных глазах.
«Что ж, Алина, мы будем знакомы!» -
Улыбнувшись, Иван отвечает, -
«Может быть, прогуляемся вместе,
Да укрепим знакомство слегка?»
Ему с радостью дева кивнула,
Да, потупив свой взор, отвечала,
Что согласна с его предложеньем,
Да ему благодарна она.
И пошли молодые гуляти,
По дороге в трактир заглянули,
Пищи-пива себе заказали,
И смеялись они от души.
Вот на танец Иван приглашает
И Алину за стан обнимает,
Всё сильнее к себе прижимает
И на ушко ей шепчет потом:
«О, Алина, я ранен тобою,
Ты всё больше с ума меня сводишь,
И теряю я нить рассужденья
От твоей неземной красоты!
Предлагаю тебе, если хочешь,
Нам покинуть сие заведенье
И найти поукромней местечко,
Где мы будем с тобой лишь вдвоём!
Я хочу лишь тобой любоваться,
Чтобы лица ничьи не мелькали
И тенями меж нас не вставали,
И тебя лишь я слышал одну!
Как ты смотришь на это, Алина?» -
С нежным взором Иван вопрошает,
Не сводя его с глаз её синих,
Да её обнимая сильней.
От влиянья его не спаслася,
Не укрылася наша Алина
И согласьем счастливым кивнула,
Позабыв в тот момент обо всём!
Расплатившись за ужин прекрасный,
Помогает Иван ей одеться
И касанием рук своих сильных
В больший трепет приводит её!
Из трактира выходят за руки
Взявшись нежно, слегка прижимаясь
Друг до друга, и их задушевный
Разговор едва слышен другим.
Вот машину Иван нанимает,
Называет свой адрес домашний,
Помогает Алине усесться
На сидении заднем, потом
С нею рядышком тоже садится,
К ней прижавшись всё более тесно,
И уж скоро машина домчала
Нашу пару в назначенный пункт.
По извилистой лестнице дружно
Поднялися, Иван раскрыл двери,
Что на входе любезно встречали,
И в квартиру Алина вошла.
Вновь галантно помог ей раздеться
Ваня наш, и за талию взявши
Оробевшую нежную гостью,
Он повёл её в комнаты все.
Ей понравилось в доме изящном,
Здесь со вкусом все сделано было,
И тончайших вещиц, невиданных,
Очень много узрела она;
Видно Ваня был очень богатым,
Что для радости ей послужило
И надеждою в сердце зажглося:
Может, станет Ивана женой!
А Иван, усадивши Алину
На роскошный диван, очень мягкий
(даже было в нём очень удобно
Сидя спать – вдруг случится вздремнуть),
Пододвинул прекраснейший столик
(будто звери вам злые служили
сделан он), сам ушел, принести чтоб
Им бокалы с шампанским вином.
Уже скоро вино охлаждалось
Всё обложено льдом, и бокалы,
Чистотою своею сверкая,
Призывали наполнить скорей;
Да закуски расставлены были:
Разнобразные фрукты, вкуснейший
Шоколад, бутерброды различны,
Словом, всё для утробы людской.
Вот присел и Иван, наливает
Он бокалы искрящим шампанским
И с улыбкой даёт один деве,
Что давно уж, сидящая, ждёт.
«Брудершафт» ей Иван предлагает,
Та согласно кивает и вскоре,
Наш Ванюша Алину целует,
Увлекая прилечь на диван;
А Алина, руками обнявши
Нежну голову милого Вани,
Ничего уже больше не видит,
В поцелуе с ним страстном сольясь.
Обнаружив себя без одежды,
Несказанно тому удивившись,
Она слова ему не сказала,
Потому как хотела сама,
Чтоб в едином им слиться порыве
И, забудя тревоги земные
И блаженство одно лишь вкушая,
Раствориться в истоме Любви…
Так, в объятьях, вся ночь пролетела,
Только слышались нежные вздохи,
Да признанья, кои только ночью
Можно слышать под сенью луны;
Лишь под утро любовники спали,
Сладкий сон смежил веки обоим,
И во власти его непреклонной
До полудня проспали они.
Чудный завтрак двоим приготовя,
После ночи чтоб силы восполнить,
Наш Иван приглашает Алину
Разделить угощение с ним;
Вновь потом на кровать увлекает,
Вновь коварною ласкою дразнит
И целует её беспрестанно,
Доведя до истомы почти!
И Алина навстречу раскрылась,
Приняла его в щедрых объятьях,
Нежной лаской его окружила –
Вновь в блаженстве тонула она!
Так, в объятьях, часы пролетели –
И любовью насытились оба,
А затем, лёжа в мягкой постели,
Воскресили и силы свои.
Вот Иван, наконец, поднимаясь,
Одевается в стильны одежды
И Алине одежду кидает
(мол, пора собираться домой),
Достаёт телефонную книжку
И уже набирает он номер,
По которому сразу собрался
Для Алины он вызвать такси…
Побледнела Алина, спросила:
«Как?! Вот так ты меня выставляешь,
Не обмолвившись крохотным словом
После долгой любовной игры?!»
Ваня трубку тотчас же повесил,
Не успев дать заказ на машину,
И, подняв удивленные очи,
Ей ответил: «Послушай, Краса!
Мы с тобой развлеклись превосходно!
Ты была бесподобна, Малышка;
Я, мне кажется, тоже не промах
И сумел удовольствие дать!
Так чего же тебя удивляет?!
Меня, помнится, ты пожелала,
Познакомиться тут же решила
И часть страсти своей передать!
Я был весь очарован тобою,
И исход этой встречи случайной,
Как мне кажется, нами желанной,
Завершился логично вполне?!»
На неё посмотрев, он добавил:
«Ты, наверно, права, телефон свой
Мне оставь, может как-нибудь снова
Вечер страстью отметим с тобой».
Задрожала от гнева Алина:
«Как ты смеешь?! Ты девичье сердце
Разорвал на кровавые клочья
Всей своей бессердечною речью,
Растоптал ею чувства мои;
И, со жрицей любви уравнявши,
Ты унизил меня беспредельно,
С той лишь разницей, что я бесплатно
Униженье своё понесла!»
«Так всё дело в деньгах?» - И Иван наш,
Одним махом поднявшись из кресла,
Потянулся к бумажнику, чтобы
Сколько скажет Алина – ей дать.
От удара застыв на мгновенье,
Сердце девы безумно забилось,
И из глаз её брызнули слёзы
От обиды нежданной такой,
И Алина, уж больше ни слова
Не сказавши чужому Ивану,
На ходу одеваясь, открыла
Дверь и, выскочив, хлопнула ей.
Обезумев, не видя дороги
Из-за слёз, беспрестанно рыдая,
Она долго куда-то бежала –
Сколько ноги держали её,
И, уже обессилев, присела
На скамейку под вязом огромным,
Что слегка в стороне от деревьев
В тихом парке давно уже рос.
Очень долго Алина сидела
На скамейке укромной, под вязом,
Обдували беспечные ветры
Бесконечные слёзы её.
Боль ей чуткое сердце щемила,
И терзали лихие сомненья
О дальнейших своих отношеньях
С тем, в кого так влюбилась она!
Обожжённое сердце рыдало
И любви испытанной желало,
И ей грезились жаркие ночи
Под покровом ночной темноты…
Тут же гордость её восставала
И девичья стыдливость былая,
И в два голоса деве твердили,
Чтоб забыла она обо всём,
Что мужчина её тот не любит,
Что развлёкся он просто с Алиной,
И что вряд ли его отношенье
Хоть когда-то изменится к ней;
Что ей светит быть только рабыней
И игрушкой красивой Ивана:
Даже ночь по его лишь желанью
Между ними возможна теперь!
Долго б мучилась наша Алина
И душевным метаньем страдала,
Да Судьба ей спасенье послала
В виде парня с собачкой:
Он здесь добермана выгуливал часто
(можно даже сказать ежедневно),
Этот парк был излюбленным местом
Для сердитой собаки его.
Та собака, свободно гуляя
По местам, ей приятным для сердца,
Вдруг к скамейке со всех ног помчалась,
Где Алина сидела одна.
Подбежала, залаяла громко,
Ближе всё ж подойти не осмелясь,
И так, с лаем, пред девой вертелась,
Припадая на лапы слегка.
Тут, собаку к себе призывая,
Парень быстро к скамейке помчался,
Чтобы пса ухватить за ошейник
И от девы скорей увести.
Добермана схватив за загривок,
Пристегнул карабином он повод,
И собака тотчас же умолкла,
Враз лишившись свободы своей.
Заведя добермана за спину,
Парень поднял глаза, чтоб у девы
Извиненья просить за собаку
И загладить оплошность свою,
И… застыл, потрясённый красою,
Что собою являла Алина
С покрасневшими с ветра щеками
И глазами, блестевшими с слёз!
Два огромных распахнутых глаза
В окруженьи ресниц, ещё влажных,
Озарённых великой печалью,
Прямо в душу проникли к нему!
Его сердце свой ритм участило
И заныло от неги и боли
От красы и от этой печали,
Что во взгляде сквозила Её!
«Я могу Вам помочь?» - прозвучало;
Этот голос, его удививший,
Оказавшийся собственным всё же,
Был глухим и ужасно чужим.
На вопрос не ответив, Алина
Улыбнулась печально, и что-то
В взгляде парня её поразило
Так, что тронуло душу её.
«Вы далёко отсюда живёте?» -
Продолжал он пытать нашу деву,
Пожирая пронзающим взглядом
Распечальные очи её, -
«Может Вас проводить? Уж темнеет…
Вы прекрасны сло… словно богиня …
И одна в этих сумерках жутких…
Как бы кто не обидел бы Вас!»
Снова молча она улыбнулась
И, помедлив, кивнула согласьем,
Со скамейки неспешно вставая
И себе помогая слегка…
Настроенье её поднималось,
Уже слёз испарялись дорожки,
Вновь ресницы пушистыми стали,
Только веки припухли слегка;
Впрочем, это её украшало,
И Алина блестела красою,
Приумноженной негой любовной,
Что недавно совсем прожила;
И теперь, когда слёзы иссякли,
Та истома читалась во взоре
И видна была ясно мужчинам
(как и новому другу её).
Не сводя с неё глаз опленённых,
Улыбаясь и нежно воркуя,
Он её увлекал разговором,
По дороге с ней рядом идя,
И она, улыбаясь, внимала
Незнакомому ране мужчине
И читала его восхищенье,
И ей нравилось даже оно…
ЭПИЛОГ:
Промелькнули беспечные годы,
Дева стала уж зрелою дамой,
Много в жизни страстей испытавшей,
Знавшей много различных мужчин;
Да и те её многие знали –
Уж она стала светскою львицей,
На которую многие взоры
Обращались, встречаяся с ней.
Только сердце её холодило,
Никого до себя не пускало,
Берегло только угля кусочек –
Тот, что некогда звался Иван.
2006-2007 гг.