распятие театра Ян Гуйфэй растёт из глаз его актёров –
чар властолюбивого забвения её любовных танцев:
на скользких листьях претворённых в жизнь пороков
кружились в пируэтах её губы и ненароком сладко целовали
и императоров, и мрамора дворцов зияющую крошку,
и жертвенную скулу золотого льва в её саду,
и вкус объятий её с каждым днём всё больше
напоминал глотки себя из трапезы в аду,
текли минуты плода Ян Гуйфэй, пускали корни
злободневной тишины в пруды пылающего сна
и сласти боли фаворитов, где чернью нижних губ цвела
фиалка Тан – распутница кровИ и тонкая заколка
в змеиных волосах греха; прекрасная Гуйфэй таила
букеты, чахнущие смертью мира, в своих слюнях,
что побывали в каждом, кто хотел в каплИцу
меж её ног, взамен отдав мандат
небес, пока ты плавал в её теле, прорастала яма
небытия в твоих пропавших мыслях от её тепла,
и потому, Сюнь-цзун, запомнилась тебе она прекрасной,
что на твоих руках задушена была;