Веретенце журчит, свою песню поет,
Месяц спрятался в тучи от злой темноты.
Сколько мне еще видеть проезжих дорог,
Где в конце - может быть - мне привидишься ты?
Светлый Род, белоликий, за что осерчал,
Я ль тебе не молю, я ль не плачу тебе?
Колдуну в нашу весь ты перстом указал
Тот единственный путь в изумрудной траве.
Я боюсь колдуна, он чудесный такой,
Белый волос взлетит - то ли шелк, то ли лен,
От углей его глаз потеряла покой.
Я нежна как ковыль, да неласковый он.
Вьется-змеится пыль да по желтой тропе,
К колдуну привела, вышел он на крыльцо,
Так глазами сверкнул...стало боязно мне,
В сердце вспыхнул огонь и свернулся в кольцо.
Обмерла я в тот миг, знать, погибель моя...
Очи черные жгут, будто Ящер глядит,
Вдруг за руку меня он так ласково взял -
Ах, горяча рука! - да в избу проводил.
Преступила порог и не помню себя,
И не помню его, черный с белым в одно,
Дни, века ли прошли - не считала их я,
Очи черные жгли да окутывал лен.
Я очнулась в избе. Во дворе лаял пес,
Видно, полдень давно, солнце брызжет в окно.
Я метнулась кошуркой, не чувствуя слез:
"Ты почто меня бросил! верните его!"
Задыхаясь бежала по желтой тропе,
Не клубилася пыль, кто-то ветер убил.
Здесь должна быть изба, но облупленный пень
Ослепил мне глаза, помутилось внутри.
Светлый Род, белоликий, за что осерчал,
Я ль не плачу тебе, я ль тебе не молю?
Ты мне жизнь подарил и тотчас же отнял,
Забери же и грешную душу мою!
Он колдун, он жесток, но по воле твоей
В наши земли волшбою нащупал пути,
Стал землею и небом...Род, лучше убей,
Или сердце мне в камень сухой обрати.