Остыл сердечный жар, слова любви – забыты,
И зализало время боль в груди.
На ложе, где велись «любовные бои»,
Звучал счастливый смех и стон «не уходи» –
Седая дама перед сном творит молитву,
Нательный крест сжимая на груди.
А где-то, в городе другом, за кружкой пива,
В полночном баре одиноко, молчаливо,
Сидит седой, «слегка поношенный» мужчина,
Грустит, что так давно не видел сына.
Звучит шансон в колонках, крутят ретро.
Он вспоминает тот июль, шальное лето,
И вновь прокручивает мозг немую сцену –
Она узнала про его измену.
Кровать широкая, глаза – в слезах и муке,
Как ветви сломленные – тоненькие руки,
В мольбе отчаянной прижатые к груди,
И, стон сквозь слёзы: «О, не уходи!»
Но, так, как прежде – никогда уже не будет,
И он сказал : «Коль можешь, то прости…»
А в горле –ком, и так щемит в груди!
Ах, как безжалостны порой бывают люди,
Прозренья горечь и расплата – будет,
И ждет, к себе презренье, впереди…
А рядом слышен чей-то смех и звон бокалов,
Под ретро парочки кружАт по центру зала,
Скользнет чужой, случайный взгляд, как вспышка света,
Танцует в городе чужом чужое лето…
Всему свой срок и свой черед
И чья-то юность отцветет весенним садом,
Но, чтоб налился спелый плод,
Нужны забота и уход,
И в летний зной полить водой деревья надо.
Печальна осень, коль сады пусты,
Плодов с засохших яблонь не бывает…
А в доме женщина устало засыпает,
И снятся ей весенние сады,
Здесь небеса прозрачны и чисты,
Вот только музыка –печальная играет…