О, что я в сопках осенних нашел,
Лучше не знать никому....
Алый клён,
Заскорузлый кол,
О, и что на колу?!
Камни замшелые под стопой,
скользкие, словно лёд,
Бешенных трав стена-сухостой
пахнет, как волчий мёд.
Вход зарешечен в подземный мрак,
Рядом же, на стене,
Высечен семиугольный знак.
Хладен пот по спине,
Запах елея в дыры ноздрей,
Прямо до лобных долей.
О, и мой мозг, как клубок змей,
Брошенных во елей.
Руки раскинул, в припадке бьюсь
оземь,
Затылкотуп.
Что же ты выпучил глаз-чупачупс,
Страшновоздетый труп?
Можно ли мне читать по губам,
Тех, кто полуистлел,
Чтобы понять, что жестокий Рамбам
Произнести не успел?
Встал я,
И, вторя бродячим псам,
Рыщущим между трав,
Громко прочел нечестивый псалм -
"Шир Ха-Ширим Рахав".
Вътъръ подул,
Листва - алала,
Взвилась вокруг кола,
Набу нахмурилось,
Чрево его
Молния рассекла.
Я же стоял, как халдейский вождь,
Руки распространив,
Глядя, как низвергается дождь
В Ушшурийский залив.
Пусть не коснётся то, что я искал,
Вас, даже в безднах снов,
Ибо, в сопках, где я блуждал,
Много таких же колов.
Много колов, много ходов
к истинным чудесам.
Много разинутых ветром ртов,
Вторящих диким псам.