«На стене пещеры видны только тени существ, проходящих перед входом, но самих существ мы не видим.»
Платон
Я ощущаю себя по понятию местоимения «Я». Это мой первый шаг к самоосознанию и самоощущению. Я перевожу часть речи в форму, но получается, что Я - это всего лишь что-то прямоугольной и не очень твердое. И это хорошо. Поскольку я точно знаю, что я не мячик. Следом за этим, словно звенья цепи, тянутся и следующие факты. Я не осознаю себя мячиком и, следовательно, я способен осознавать себя. Способность восприятия себя свойственна только человеку. Я - Человек.
Моё восприятия мира сильно искажено тем, что я всего лишь прямоугольник. Это противоречит моему нынешнему представлению о себе и, я, тщетно напрягая своё несостоявшееся тело, пытаюсь обрести форму. Все мои усилия терпят крах, пока я не перестаю сопротивляться реальности. Я говорил что реальность - это пустая темнота? Пустая и темная, поскольку у меня нет возможности воспринимать это. Мои мысли могут напомнить ручей из токсичных вод. Ручей - потому что поток узкий как игла. Токсичных - потому что он разъедает мою суть. Мои мысли - это игла, разъедающая мою суть. Значит, надо сконцентрироваться на ней пока она совершенно не пропала.
Я чувствую боль. Что-то причиняет мне боль с левого торца и, кажется, что это знамение. Острая, яркая вспышка боли в центре прямоугольного Я то накатывает, то отступает, оставляя меня в разряженном вакууме испаренной кислоты. Мысли, чувства, мечты, планы на квадратное будущее куда-то исчезают, и на их место приходит счастье. Понятие боли, в моем случае, зачеркивает такой термин как «одиночество», красной чертой текущей крови. Судорожно дергаясь, я режу своё тело неведомым предметом в слепом желание вернуть свою настоящую сущность. Моим поступком движет схоластика, завернутая в покрывала безумия, но я согласен довериться этой ненадежной мадам в надежде, что она сможет сделать то, что не смогли сделать мои радиоактивные рассуждения. Мысленно я начинаю целовать узловатый, напичканные венами руки старика Оккама за этот скальпель. Моя плоть расщепляется под воздействием этого неведомого устройства и, я, захлёбываясь от осознания власти над бытьем, хватаю своей новой культей неведомый инструмент. Резкий взмах закрученный в тугую спираль страха и будущей боли, и я становлюсь почти человеком. Снова два коротких удара, и мои ноги. Лежат. Ну и пусть.
Я, полноценная личность с двумя руками и двумя ногами лежу на спине рядом с, как я сейчас понимаю, ножом для бумаги. Если руки худо-бедно ещё слушаются меня, то ноги не более чем красивый элемент декора. Глядя несуществующими глазами в окружающий мрак, я поднимаю руки вверх, пытаясь нащупать хоть лучик света. Прекрасно понимая, что это противоречит законам физики, я всё равно надеюсь на чудо столь же нелепое, как и моё существование в этой форме. Пальцы хватают ржавый, иссушенный воздух и чудо ускользает. У меня пока нет ушей, но я слышу шелест её крыльев. «У меня нет рта, но я должен кричать».
Моему миру нужны кардинальные изменения!
Я судорожно шарю вокруг себя своими обрубками, но ничего подходящего. Дрожа от напряжения, я даже мне не понятным образом несмело двинулся вперед, неумело перебирая своими куцыми конечностями. Наконец я наткнулся на что-то инородное на этой бесконечной пустой поверхности и сердце моё сжалось в предвкушение чуда. Холодный металл коснулся моего чела, и на мгновение показалось, что это сама Королева посвящает меня в рыцари никогда не существовавшим мечом моих слесарей-предков. Сглотнув, судорожно ощупываю находку, но постепенно радость сменяется удивлением. Это дырокол. Самый обычный агрегат для создания дыр. Отверстий. Что-то ломается во мне и по специфическому хрусту, я понимаю, что это логика.
Я словно преступник. Моя голова лежит на плахе. Я словно палач. Моя рука лежит на рукоятке, которая отвечает за движение всёпробивающего механизма. Я словно зевака. Мне безумно хочется увидеть это представление. Я преступник-палач-зевака дергаю ручку вниз. Я палач-преступник-зевака прорубаю в своем теле глаза. Я-преступник захлёбываюсь криком внутри себя, когда металл проходит сквозь мою плоть. Я-палач доволен, что снова довел начатое до конца. Я-зевака расстроен. Представление закончилось, палач нажал на рукоять, преступник корчился от боли, но зевака ничего не увидел.
Мои новые глаза, которые стоили мне столько страданий, вряд ли мне пригодятся... «Уходя, гасите свет»
Послесловие.
«Ёжиииик!»
Лошадка
«Лошаааадкаааа!»
Ёжик