Стихийная палитра в духе механических художников,
Скрепляющих великолепие уродства инь и янь:
Стерилизованный рассвет под моросящим дождиком
Из щелочей, смягчающих земли податливую ткань.
В зелёной пиале опушки плещутся ошмётки тьмы,
На дне пасётся бесподобно-красочный гарем:
Кобылки то и дело кажут из-под общей кутерьмы
Неприличье ляжек и грудей нежнейший крем.
Средь них небесной белизной слепит единорог,
Невинной мордочкой кичась – на то и евнух он.
Чуть тронут влагой пух межъягодичный, взмок,
Смердит от пышнозадой кобылицы после похорон.
Легонечко щекочет круп бензином пахнущий зефир,
Раскачивая рог единственный на брюхе – имплантат,
Ласкаемый когтями гурий, до'ящими кисленький эфир,
Лакающими оный. Сотрясается неистово кастрат.
Со всех сторон глядят на действо, буйно хохоча,
Нахмуренные члены секты вечнодряхлых тополей.
Им в почки нераскрытые вливается моча,
Она чиста и холодна, как лавовый ручей.
Высокостатны исполины кутаются в мантии
Из латексных высоковольтных проводов, –
Визжит от удовольствия чернеющая братия
Объятых мрачной похотью стволов.
Неспешно, по-домашнему дымится трубочка-очаг
Меж деревянных складок сжатого дупла,
Заиндевевшие суставы-сучья и отёчный мрак
Вскрывая жаром аномального тепла.
Той трубочкой могучий патриарх который век
Окуривает ветви, буйную растительность голов,
Поверх возросших во грехе. Их отрубает странный человек,
Сажая в облака, выращивает сад из первозданных снов.