Пространство, пространство Прокруста…
Кому широко иль узко,
Решит эталон всех мер.
Оставим же спорность предмета
И полетим за каретой –
Предвестницей русских химер.
Куда в сумасшедшей погоне,
Хрипя, задыхаясь, кони
Несутся во весь опор?
То скачка лихая, то тряска,
То вязко, но едет коляска,
Сжимая пружины рессор.
Солнце, дожди и метели
Сменялись. Днями недели
Эпохи сходили на “нет”.
И только эту карету
Мотает по белу свету
Почти уже триста лет.
Мелькают быстрые вёрсты,
Заставы, мосты, погосты…
Стирается колея.
Езда бесконечная длится,
Катит коляска в столицу
По всей России пыля.
Минуя столетий ухабы,
Взлетают над аркой Штаба
Кони с замахом копыт.
Рвутся подпруги, поводья…
Взглядом безумным обводит
Возница мозаику плит.
В глазах рябит от узора,
Завороженного взора
Нет сил отвести. Огни
Мигают в далеких окнах…
Вдруг грозный раздался окрик:
“Заснул там, что ли? Гони!”
Внизу загудели, опешив.
Кто-то слишком поспешно
Себя осеняет крестом:
“Нечи… нечистая сила!
Боже, спаси и помилуй!..”
Кто-то в небо перстом
Тычет: “Эй, глянь-ка получше,
Совсем, видно, спятил кучер,
Ишь, сдуру куда загнул…”
- Милый, собрался далече?..
- На поворотах полегче…
Доносится дальний гул.
Но, не смущаясь оглаской,
Мчится в “веселой” коляске
Чиновник с кипой бумаг,
Не замечая, что площадь
Ропщет давно, а извозчик
От скачки сошел с ума,
Что кони шальные карьером
Гонят… А он всё: “Скорее, -
Кричит, - поддай им кнута!..”
Кружится в безвременьи тусклом
Карета по месту пусту,
И правит НИКТО В НИКУДА.
А над болотом заклятым
Шёпот и смех хрипловатый,
Хохот, юродская блажь,
Трясины зыбкая пляска,
Остов забытой коляски –
Санкт-Петербургский мираж!