Окна распахнуты… Ветер свободный,
в комнатах трогает хлам мой походный.
С ним убегаю от сгорбленных крыш
в сумрак палатки, таёжную тишь.
В Коксу, к друзьям, в дым рассветный, смолистый,
в ливня постскриптум подснежникочистый,
в дебри Катуни, к плотаАм (не пирОгам),
к нЕпреОдолИмым алтайским порогам,
к крикам табунщика – там, в перевалах,
к следу морены, что спит в камневалах,
в град Манжерока – тот, яЙцеогрОмный,
в стены зимовья, где стих мой бездомный
может быть нужен… Всем-всем пригодиться!
Знаю, тайга им когда-то приснится
после рассказов поэта-бродяги.
Он угостит их из видевшей фляги,
ставни откроет таёжной избушки,
мир и Вселенную дальней опушки!
Ночь свои косы роняет в Оку,
лУны по плёсам плывут на боку...
Мир из избушки – волшебный фонарь,
страны – огромны, градА - инвентарь.
Ближнее – так, а далёкое важно;
воспринимаешь открытья отважно.
Но продолжаешь, но постигаешь,
с легкостью стороны света меняешь.
Злюсь и смеюсь: соль девятых потОв -
функция хилости наших хребтов.
(Эй, на перине, ты, род человечий,
взбрось-ка рюкзак на уснувшие плечи!)
Вдруг, повезёт - ты поспеешь к закату -
выверишь старо-лохматую карту;
вдруг повезет – ты успеешь к рассвету:
вместе начнем мы движение к свету!
Киев-Бийск-Киев