В дни когда перворусь - Русколань обрушалась,
Против готов и гуннов, нещадно сражалась,
Мы оставили горы, Лукоморья брега,
Притекли в земли Кия - сели там навсегда.
Здесь вступили в борьбу со степными врагами.
Кто на нас притекали, без счету, волнами,
Так мы тысячу триста лет, Не знали покой –
Бились яро, за волю, с лютой вражеской Тьмой.
После жизни в Карпатах, через триста годов,
Это было по высшей воле наших Богов,
И по след основания Кием столицы,
Через тысячу лет, волей Ока Деницы.
Мы, тогда, разделились на две части в пути,
На Днепре в город Киев и в Голунь утекли.
Те, кто в Киев пришли – Русколанцами были,
А вторые стада свои, в степи, водили.
Они наши родные – Суронжане – браты,
Они те, кто потомки Вышня – Даждя, как мы,
Та Голунь была славной Столицей под Небом,
Триста градов имела, наполненных хлебом.
Узорочьем, златым, купола в них сверкали,
И медовой сурой будыри, них, звучали.
А Киев, тот был меньше - десять градов возвел,
Подле каждого града имел несколько сел.
И, хотя, был поменьше Киев, чем Голунь град,
Все же был для Голуни, Киев любый, как брат.
Ибо, раньше, едины были роды Руси,
Русколанью единой жили наши деды.
В пашнях сеяли жито, разводили стада,
И ходила по кругу, в их братинах, сура.
Торг имели, на юге, с Грецколанью деды,
Там великий град – Сурож - руки их возвели.
Когда готы, на нас, приходили с мечами,
Надевали себе готы шлемы с рогами,
Свои чресла, из кожи, облачали в доспех,
Ожидая, в сраженьях, против дедов успех.
Облачаясь в доспех и рога надевая,
Запугать мнила, Русь, сила бесов лихая.
Мы снимали портки, до гола раздевались,
Оголяя свой блуд, с ними люто сражались.
Таков был наш ответ всем врагам, что мечтали
Устрашить нас в бою - мы им так отвечали.
Всех врагов, тех, кто нас попужать захотели,
От покона веков, мы как баб их имели.
И с тех пор ходим в бой, мы всегда оголяясь,
Этим самым, в брани, над врагом насмехаясь
Побеждаем всегда мы врагов своих честью,
Возвышаясь Святым Духом, Вежью, над смертью.
Так же было, когда изможденные греки,
Облачаясь в свои, из железа доспехи,
Перед нами стояли, боясь с ножен мечи
Вынимать, для кровавой и нещадной сечи.
Они были для нас, словно жертва богам,
Кою дарим на Требе, мы своей, Небесам.
Когда падает мертво та на землю рудой,
На нее изливаясь, уходя в мир иной.
Ту неправую силу русский храб победил,
Обе вражии сотни он, в куски изрубил,
Буйно-ярой секирой, прославляя Дедов,
Кои в битвы ходили без кольчуг и щитов.
После ярой сечи, не омыв даже раны,
Первым делом богам, русы ставили храмы.
В рощи шли и дубравы, где под сенью ветвей,
Наши чуры, при Роде, явят глас Ясуней.
Много капищ у нас, было в Новогороде,
На брегах Волховских, где мы жили при Роде,
Так же в Киеве - граде, у Дулебов, полян,
В Лукомории Русском, средь дубрав суронжан.
Это есть срам великий - оскорбление нам,
Что в Сурожских капищах, мы не смеем Богам
Принести наши дары - наши Чуры лежат
На Земле, а эллины, мерзость зело творят.
Захватили эллины и Сурожь и леса,
Где, в дубравах, Святые, наши, скрыты места.
Мы же сил не имеем, что бы греков в бою
Одолеть, и, с победой, вернуть землю свою.
Мы имели одежду, как у странника, кто,
В чаще леса ночного брел - порвал себе все.
Мы, сейчас, как бродяги, что по миру бредут
Очагов своих, пашень, те бродяги неймут.
Так же были и деды, как бездомные псы,
На лохмотья одежды рвали деды свои.
Но одежды пращуры наши рвали в бою,
Когда, гордо, встречали, грудью, вражию Тьму.
Так и мы одеянья не должны сохранять,
Мы должны славить предков - акинак вынимать,
Против ратей бесовских, за свои очаги,
Ныне Боги от русов, скрыли очи свои-
Осерчали за леность, на потомков своих,
Ибо, Боги не видят, от детей, дел благих.
Не приемлют, от нас, приношения, славы,
Изрекают, что мы стали леностью слабы.
Все же, нам, из Свороги, Птица Матерь летит,
И священное слово Матерь Сва Говорит.
Предрекает повергнем мы, в сраженьях, врагов,
Нас Она умоляет беречь славу Дедов.
Не имеем мы дерзость, что бы в битве с врагом,
Вернуть русские пашни харалужным мечом,
И вот много веков сохраняя святыни,
Жены русские нам изрекают же ныне,
Что блаженными стали, неразумны мужи,
Перед ворогом, словно агнцы, тихие мы.
Что не смеем врагов изрубить в сече ярой,
Повергая во Тьму их прадедовской славой.
Вот, грядет Купалень, в днях своих изрекает,
Нас водой родников, листвой древ наставляет,
Мы должны ,в чистоте тел и душ, пред врагами,
Встать на пашне брани – Защитить Русь мечами.
Мы пошли по стопам Перуна – Бога Битвы,
Славы спев для Него и святые молитвы,
В День повел нас суровый, Перун охраняя
Меча стрелы с Небес, рати Тьмы повергая.
Мы, погибнув в бою, смертью смерть попирали,
Смерть поправ, через сечь, в Сварге Вежь обретали,
Перед Троном Сварога, в чистоте душ и тел,
Представали, нам Вещий Гамаюн песни пел.
Идя в битвы, богов мы всегда восхваляем,
Как и в мирные дни, славой Их воспеваем.
Когда Требы им служим, приношенья несем,
Телом, чистой душою, предкам славы поем.
Купалень нам сказал, мы достигли иное,
Себе время уже это время – благое,
Ибо, будем, отныне, на Сварожьем Пиру,
И прославлены будем, мы, с Богами, в Миру.
И мы ведаем – рати должно нам собирать,
Дабы головы, в битве, нашим ворогам снять.
И тогда злые лягут мертво в наших полях,
А Стрибоговы Внуки, на их, спляшут костях.
Звери хищные будут трупы вражии жрать,
А пожрав, в страшных муках живота подыхать
Пропитались отравой врагов наших душа,
Так что ядом смертельным смердят даже тела.