Наливай, брат, залетел проведать,
я смотрю, – всё та же по стенам «мебель»,
помню вазу эту и вербы стебель,
только чашек поменьше в буфете.
И мне в австриях было не сладко,
горько и больно и мерзко,
голубем-недомеркой
в стае крупных тупиц и гладких.
В австриях была перспектива
имиджу накопить и денег,
прошагать побольше ступенек,
заиметь клиентов активы.
Получилось: австрии – пофиг,
настоящее – счастье германий,
там, в своей долбанной компании
совершаю деловой подвиг.
Дети учатся, они теперь – немцы,
мы – не негры и не индусы,
отбиваясь от цветного гнуса,
будем жить в семье европейской.
Ну, а ты, в дерьме застрявший,
не догадлив, брат, жизни не понял,
и теперь среди кухонной вони
мы текилу – огурцом и кашей.
Но я рад тебе и русскому хлебу,
жаль, не смог я тебя отуречить,
вспоминать буду эту встречу,
как засохшую в вазочке вербу.
сентябрь 2007