Март умирал,
в Казанском шла вечерня,
и дул Борей до умопомраченья.
Очерчивая полуодеон,
застыл прощально караул колонн.
И грим зимы под наждаком дождя
сдирался, как сдирают лик вождя
или диктатора, когда его режим
нещадно должен быть ниспровержим.
Март умирал,
но неизбежность смерти -
проигрывала в этой круговерти
безумию последнего глотка...
И с тяжестью дорожного катка
асфальтом крыли Невский облака...