(в продолжение – о любви и космичке)
Я забуду тебя наутро, когда сестры – нежность и тяжесть
доплетутся к самому краю, из ладоней меня рассеют.
Я забуду тебя наутро. Не увидимся. Не расскажешь.
Капитаны безумны. Я знаю. Мне, увы, не быть Одиссеем.
Забывая: теряя шансы крикнуть как-нибудь: «Дай мне руку!» -
я тону – в той своей – колючей, ледяной, пустой и извечной…
Оставаясь без «возвращайся!» - да кого я там ни баюкал…
«Возвращенье Домой»? – не хуже, чем другое вранье – но легче
вырывается – искупленьем. Теми ль, этими берегами –
скользкой нитью, что вечно между – рвать не больно, а путать глупо –
старой сказкой, забытой тенью, я не ведаю, что латаю –
или рушу? Себе надеждой повторяя: забуду утром.
Возле святого слишком пусто. Возле целого слишком больно.
Темень координат прицельных – где-то в небо – между причалов…
Пряжу волн никто не распустит. Разве важно – какое море?
Капитаны безумны, свет мой. Колыбельной: живи! Прощайте.
…Укрывайся – и спи теплее, просто утро и мерзлый ветер
(острозвездая моя вечность – на помине легка? на взводе?)
Я тебя позабуду утром – первым? – третьим? – через столетья?
«Возвращенье Домой»? – больнее, чем надежда, зато проходит
легче.
Но – да где б ни любили – ничего там не остается.
Кроме пыли.
«Возвращенье Домой»?.. Ну что же… Ну – не худшее –
из последствий.