Сегодня легко чрезвычайно.
Я выставил в эркер герани.
И девочка с розою чайной
Напротив, в изысканной раме
Простого окна, сводит краски.
И пишет вечерние крыши.
Я думаю: милая, здравствуй!
Она улыбается. Слышит.
А небо в прощальных этюдах
Подернуто дымной завесой
Надежды, желания, чуда
Далекого города-беса.
Из зарослей зимнего сада,
Из капсулы ложного лета
Побег неизбежен... Не надо!
...Наутро в квадрате багета
Лишь черная роза на черном,
Спаленная холодом лютым
Дыхания города-черта,
Владыки ноля-абсолюта…
Я тоже работаю с цветом,
Однажды взведенный Ван Гогом,
Чтоб яростной кистью-кастетом
Творить в интерьере убогом
Прекрасного Нового Мира.
Но ненависть – форма для страха.
А был ли тот мальчик-задира?
А был ли тот парень-рубаха?
Но в оттепель, поздней зимою,
Капель – как прощальные речи,
Я вдруг из отчаянья взмою
С одним самсонайтом заплечным
В атаку на зарево рая,
К чертогам златого кумира
Я двинусь бессмысленным драйвом
Спасения девочки милой
По венам чистилищ вокзальных,
По смятым гравюрам пейзажей,
Вдоль серых столбов поминальных
Контейнеров-многоэтажек.
По белому-белому свету,
Штрихами следов намечая
Эскиз настоящего лета,
Набросок любви и печали.
…Мы, странники, странные люди.
Среди ледяных испытаний
Мы верим, что оттепель - будет.
Но сизый февраль заметает
Проталин пятно небольшое.
На стылой обочине трассы
Я выдохну вместе с душою:
Ну где же ты, милая? Здравствуй!
И встречу наградой покоя
У самого выхода в небо
Ладонь в рукавичке пуховой
В пыли подмосковного снега.