I. НЕ ЗАБЫТЫМ
"И не бойтесь убивающих тело,
души же не могущих убить" ТОРА. БЭМИДБАР.
Вы спите давно!
Поднимайтесь! Пора!
Из спален подземных,
По весям рассеянным.
От Бабьего Яра,
От кручи Днепра,
До сытой стремнины холёного Рейна.
В глазницах пустых засветите огни
От топок Дахау, Треблинки, Бреслау,
Они не погашены -
Вечны они,Как слава Злодея -
Кровавая слава.
В дорогу!
В дорогу!
К скелету - скелет!
Шестимиллионной скелетной колонной,
Ещё не развеяли ветры ваш след.
И эхом плывут затаённые стоны.
В дорогу!
Безумству не нужен парад!
Позор не укроешь в парадной обкладке!
Пускай ваши кости свой гимн простучат
По гладким щекам европейской брусчатки.
По крышам костёлов,
Мечетей, церквей.
По кухням зажравшейся,
Сытой Европы.
Она продала вас –
Ничьих сыновей,
Ничьих дочерей -
В одиночку и скопом!
Она продала вас!
И целый народ!
Улыбке её благочинной не верьте!
Она и сейчас ваш народ продаёт
Во славу ислама -
За баррели нефти.
Сквозь дождь и туман,
Хоть и хрупок ваш шаг,
В бескровных скелетах
Найдутся ли силы,
Пройти, обойти каждый ров и овраг,
И молча склониться у каждой могилы.
Я вас поведу, как ведет поводырь
Безмерно любимого человека!
Я вас поведу -
В лабиринтную ширь,
В туманную даль -
Двадцать первого века...
II. УКРАИНСКИЙ ПОТОК
"Проклинающие тебя - прокляты".
ТОРА. БЭРЭЙШИТ.
Шаг.
Стук.
Шаг,
Стук...
Шесть миллионов
Ног,
Рук...
Белые кости,
В глазницах огни.
Не на погосте –
В жизни они.
Шаг, Стук.
Шаг,
Стук -
Как отголосок боли и мук.
Белый скелетик,
В затылке - дыра...
Жил человечек
Возле Днепра.
Жил средь людей –
Далеко от зверей.
Был человечек
Просто - еврей!
Бегал под солнышком,
В брызгах дождя.
Пел, как и все,
Про родного вождя.
Рядом - Тарасик, Богданчик, Андрей...
Все - не евреи!
Один он - еврей!
Слышал нередко,
Как злобно жужжит,
Будто оса,
Непонятное - "жид"!
Знал - это плохо!
Но что? Почему?
Не разъяснили нормально ему!
Вот потому-то
В затылке – дыра
Солнышка нет,
Ни дождя,
Ни Днепра!
Живы Тарасик, Богданчик. Андрей...
В Бабьем Яру – еврей...
2
У Бабьего Яра застыли колонны.
В глубоком поклоне склонились скелеты.
На ломаном склоне - скелеты, скелеты,
Как рать перед боем,
В безмолвье рассвета.
Дорога на Киев пуста, как пустыня.
Но помнит она то далёкое лето:
С узлами - евреи!
Куда вы, евреи?!
Просрочены ваши земные билеты!
Куда вы, евреи?
Ни влево, ни вправо!
Тычки полицаев,
Овчарки, бульдоги.
И падали трупы –
В кюветы-канавы,
Чтоб были шустрее
Жидовские ноги.
Стоят киевляне –
Знакомые лица.
А мимо - аптекари,
Пекари - мимо...
И громко хохочет,
Известный в столице,
Весёлый придурок –
Слюнявенький Фима!
Ему - между глаз –
Карабиновый выстрел.
И вдребезги череп,
Как глечик* из глины.
Ногами в канаву -
Удобно и быстро!
И в луже –
Краснеющий пух тополиный...
А в город вползли,
Как жуки, мародёры.
Тащили перины,
Подушки, посуду.
И это - не воры!
Конечно - не воры!
"Долги" возвращались
"рабочему люду"!
Врывались в квартиры,
Где жили евреи.
В кастрюлях
Супы и борщи не остыли.
А если остыли,
Хозяйски их грели
И жрали,
Повесив на вешалки брили...
Сдирали в подвальных углах паутину,
Искали,
Сдавали -
"Жидовские рыла"!
Мне стыдно писать!
Я люблю Украину!
Но - должен!
Обязан!
Ведь было всё!
Было!
Да!
Были - святые!
В Иерусалиме
Хранит имена их
Святая аллея.
И вечность - за ними!
И слава - за ними!
Их подвиг и жизнь
Не забудут евреи!
А в Бабьем Яру
Двое суток работа.
Конвой за конвоем,
Конвой за конвоем.
И ровный, уверенный стук пулемёта
Глушился надрывным,
Удушливым воем.
И выстрелы,
Выстрелы!
Будто литавры.
И слышал Крещатик
Далёкие крики.
А с фресок Печёрской
Прославленной Лавры
Печально смотрели
Угодников лики...
Работали дружно
Литовец и русский,
Поляк, украинец
И немец, конечно.
Посев в 40 тысяч
Без точности прусской,
Навряд в двое суток
Прошёл бы успешно!
Но справились точно.
Сработали чисто.
И нету - евреев!
И нету - оврагов...
И нежился Киев
Под солнцем лучистым.
И не было с крепом
Приспущенных флагов!
А в Бабьем Яру
Тишина. Сиротливо.
Здесь редкие гости
Бывают с поклоном.
И цепью стоят тополя молчаливо,
И мечется пух беспризорный по склонам.
***
Шаг - стук!
Шаг - стук!
Миллионы ног,
Миллионы рук!
Киев гудит!
Жёлтым залит.
Синим начертано:
"Геть, жид"!
Значит, разрыли бы Бабий Яр.
Значит, ещё
Не прошёл угар!
Жёлтые сотни
Готовы в поход.
Кто-то, усатый,
Злобно орёт:
"Будь готов –
Бить жидов!"
И над Крещатиком
Свист и рёв!
Жёлтые палки
Взметнулись в ответ...
Чей будет завтра - обед?!
***
Шаг.
Стук.
Шаг.
Снова глухой овраг.
На перепутье дорог
Маленький городок
Маленький городок -
Бывший еврейский дом.
Маленький городок -
Нету евреев в нём.
Было семей - 106.
Было детей - не счесть.
Все уместились здесь -
1046.
***
Девочка Рива –
Белый беретик!
Как ты красива –
Девочка Рива.
Очи - раскосы!
Брови, как дуги.
Лучшие косы
В целой округе.
Быстрая Рива.
Шустрая Рива.
Как ты красива –
Девочка Рива.
Любишь детишек,
Петь и смеяться.
И от мальчишек,
Смеясь,отбиваться.
Только - 16!
Только – 16
Но никогда
Не наступит - 17...
Девочка Рива –
Белый беретик!
В чреве обрыва –
Стройный скелетик...
***
1046.
Серый камень - гранит.
Дата убийства есть,
Есть и Маген Давид.
Но отшатнулся строй,
Как от дверей в барак,
Будто из тьмы сырой
Выполз паучий знак!
Чёрный паук - значок
Врезался в серый цвет...
Маленький городок!
Где и евреев-то нет!
Даже тропинки нет.
Дичью зарос овраг.
Чей же "немеркнущий" свет
Этот фашистский знак?
Знаю!
Я вижу их.
Видят все, кто не слеп.
Кто для еще живых,
Роет овражий склеп.
Кто, даже мёртвых покой,
Подло мордует в ночи!
Кто изуверской рукой
Пламя лелеет в печи!
Знаю,
Кто ставит щиты
С бешеным:
"Смерть жидам!"
Это уже не "кроты",
И не "куплю-продам"!
Эти знают - зачем!
"Козырь" всегда - "еврей".
Главное рявкнуть звончей:
Бей! И ручищи грей...
Снова "еврейский вопрос"
Кто-то готов решать.
Ширится вечный спрос
На смертоносную рать.
Бритоголовый сброд
Спрутом ползёт в города.
Что-то поёт, орёт –
Фюреры есть всегда!
Внуки и правнуки тех,
Кто предавал, продавал,
Вылились из прорех
В новый коричневый вал...
***
И снова овраги.
И снова дороги.
И старые рвы,
Обелиски и плиты.
И Звезды Давида
На плитах разбиты,
И свастика вновь на дверях синагоги
Местечки,
Посёлки.
Унылая сонность.
Леса Беларуси.
Поля Украины.
Чернобыльской россыпи
Тихие всходы.
Глаза,
Как туманная даль полонины.
И стука не слышно.
И отзвук всё тише.
Холодные спины Житомира, Лиды.
Ведь слышится то,
Что хочется слышать.
И видится то,
Что хочется видеть!
Не слышит прохожий тревожные звуки.
От львовской брусчатки -
Колючесть и холод.
Проносятся - "форды",
Виляют - "сузуки" -
В Европу! В Европу!
Торопится город.
Не помнят львовяне!
Забыли львовяне
Поток желтозвездный,
И вопли и ропот.
Как в цирке,
С улыбкой,
Смотрели славяне.
И песней,
Для многих,
Был горестный топот.
* * *
"Земля не искупается от крови..."
ТОРА. БЭМИДБАР 35.
А в Янове буйно цвела ежевика.
Ни выстрела здесь,
Ни дымка пепелища.
Вильхаузе**,
С грустью иконного лика,
Постукивал стеком по голенищу.
А рядом Отилия в форме жокея.
На белом коне.
И, конечно, со стеком.
Жена коменданта считала евреев
Животными –
В облике человека.
Овраги. Овраги.
Их в Янове много.
Скелеты мои,
Размещайтесь по склонам.
Помолимся вместе –
Еврейскому Богу!
Он знает,
За что полегли миллионы.
И знает Овадья -
Раввин Тель-Авива:
Грешили мы много, друзья-"ашкеназы"!
Поэтому в ямку уложена Рива.
И каждый младенец
За грех свой наказан!
О, рабби Овадья!
Вот место под буком.
От солнца укроют тебя эти кроны.
Ты выучил Тору -
От буквы до буквы.
И знаешь еврейских традиций законы.
Ты знаешь, быть может,
Омара Хаяма!
Сефардские песни,
Псалмы и молитвы!
Но знаешь ли ты,
Как стоять возле ямы?
И падать в неё,
До конца недобитым?
Сядь рядом!
Ведь это всего лишь скелеты!
Ни вышек! Ни псарни,
И нет коменданта.
Войди на мгновенье
В то лютое лето.
В тот ад,
От которого охнул бы Данте!
***
Колючка.
Бараки.
На день остановка,
А дальше - овраги,
Размытые яры,
Штыком и прикладом работали ловко
Сыны Украины,
Литовцы,
Мадьяры,
Татарин Муса
Из простой трёхлинейки,
Без всякого снайперского снаряжения,
На спор!
Попадал оголённой еврейке
В святой треугольничек деторождения.
А девочке в грудь!
И не в грудь,
А в - сосок...
Татарин Муса был отличный стрелок!
Немецкая точность.
Конвой за конвоем.
Над лесом,
Над далью,
Проклятья и стоны.
Из Польши,
Из Праги,
Идут эшелоны.
И стук пулемётов
Над криком и воем!
И дня не хватало.
Работали ночью.
В прожекторном свете -
Медузные тени...
Кто воет,
Кто стонет,
Кто в голос хохочет.
Из трупов ступени,
Ступени,
Ступени.
-И кто там ползет –
Недобитый ублюдок!
Как тонущий тянет из омута руку!
И сдохнуть-то, суки,
Не могут по-людски!
Муса!
Отвали небожителю штуку!
Не 20, а - 200!
Не сотен, а - тысяч!
Ушли в темноту по веленью "пророков"!
И речка у Янова -
Тихая Скрислоч,
Вдруг стала кровавой
От новых притоков!
***
Осеннее солнце ласкало и грело.
Мелодия танго будила рассветы.
"Танцуйте!
Ещё полчаса до расстрела!
Танцуйте, евреи,
Под стоны кларнета!"
Для вас комендант
Заказал это танго.
Прощальное танго -
Последней улыбки...
На Рейне чиновников высшего ранга
Хоронят всегда под стенания скрипки!
Да! Доктор Вильхаузе
Вырос на Рейне.
Эстет и художник.
Ариец по крови.
Почитывал Ницше, Гомера и Гейне.
Знал толк в психологии,
Боге и слове.
Наверное, был он шикарным младенцем.
И слушал, как все, колыбельные песни.
Но Бог сотворил его -
Гордостью! Немцем!
Властителем душ
И Вселенной и Весей!
Наверное, немка, вскормившая сына,
Гордилась разумностью, статностью Фрица.
Да, знала ль она,
Что в "раю" Украины
Сын вырастет в классного детоубийцу.
О, если б она -
На мгновенье хотя бы
Могла заглянуть за забор у дороги,
Где чистенький дворик,
Где срыты ухабы,
Чтоб вдруг -
Не споткнулись арийские ноги!
Где вышка,
Помост,
И какие-то блоки,
Скамеечки врыты,
И столик с цветами.
Где горка бутылок,
Бокалы и соки –
Под красной сосной,
И цветными зонтами.
Куда в предзакатье,
Закончив работу.
Гер доктор шагает с Отилией вместе.
Идут не спеша.
Предвкушая "охоту"! Идут,
Обсуждая приятные вести.
Австрийские ружья -
Конечно, трофеи.
От вышки с помостом –
Гримасные тени.
А вот, наконец-то,
Зверята - евреи!
А проще - "Летающие мишени"!
Помытые дети.
Их где-то помыли!
(Отилия страх не выносит вонючих!)
"Охотники в стойке стрелковой застыли...
- Готовы!
Да, кто там орёт и канючит!
Сегодня Европа вдруг праведной стала.
"Права человека!" -
Слова для услады!
Ей сербского "мяса",
Наверное, мало!
Еврейского надо!
Еврейского надо!
"Права человека!"
Слова для запева!
Арабская нефть ей заполнила вены!
"Права человека"! -
Клокочет Женева!
"Права человека!" -
Усердствует Вена.
"Нет смерти - убийцам!"
- Европа - защита.
"Герой" - Арафат!
И - Хусейн!
И - Абдалла!
"Права" мусульман –
Жирной нефтью политы!
"Права" для евреев –
Каменья да скалы...
***
А в Яновском лагере Танго звучало.
Вослед уходящим –
Печально и зыбко.
Пока, на рассвете,
В яру,
Замолчала Бессмертного Мунда
Последняя скрипка...
III. МУТНЫЙ ПОТОК
"Не враждуй в сердце твоём".
ТОРА.ВАИКРА.
И снова брусчатка холёного Львова.
Холодного Львова - безмолвные стены.
Уходят колонны во тьму неземного,
Но рядом - земное.
В дерьме по колено!
А, может, по горло!
Ведь глотки - лужёны!
Орать - не копать!
И флажки - не лопаты!
И разве услышат далёкие стоны,
Припавшие к титьке -
Слепые щенята?!
Что знают Витовичи,
Шундики, Махи?
О боли людской?
О раздавленной жизни?
Под носом - усы!
Вышиванки - рубахи
Для них - атрибуты патриотизма!
Да где же им знать,
Что еврейские дети,
Как в модной одежде –
Полвека в зелёном!
За крохотный, свой
Уголок на Планете,
Всё строят и строят
Святую колонну!
За крохотный, свой,
Уголок на Планете –
Не вопли!
А - жизни!
Не крики –
А - смерти!
Слепой - да увидит!
Глухой - да услышит
Кого в Украине сегодня вскормили!
Какою безумною злобою дышит
Унсовско-оуновская камарилья!
"Жидов - на деревья!"
-Вот это призывы!
Такое мы видели,
Слышали это.
Нас вешали много!
Но мы еще - живы!
Нас много стреляли,
Но мы - не скелеты!
И всё же -
Я верю своей Украине!
Друзьям своим верю!
Не кодле - бандитской!
Да! Был Демьянюк!
Но стоял на вершине,
Как совесть народа –
Епископ Шептицкий!
VI. ВЗГЛЯД НА ВОСТОК
"В крови бывают не только руки, но и души".
ТОРА. ШЕМОТ.
С востока на запад
Движенье колонны.
Вдали - за Днепром,
Бродят ветры другие.
Коричневый цвет
У брусчатки Поклонной.
Коричневый цвет –
В душах юной России.
Россия! Россия!
Проханов! Распутин!
Посев ваш даёт скороспелые всходы:
Расхлёстанный разум безумством окутан,
Гудят над Россией погромные годы.
Давно ли всё было в России?
Давно ли?
И били жидов!
И спасали Россию!
Спаслась ли она
От униженной боли?!
От крови и грязи
Спаслась ли Россия?!
Мешали - евреи!
Конечно - евреи!
Ракеты - евреи!
Театры - евреи!
Творили - евреи!
Лечили - евреи!
Конечно, России мешали евреи!
Евреи, увы, не носили ливреи!
На фермах коровий навоз не месили!
Мир знает,
Что дали России евреи,
И знает,
Что им отпустила Россия!
Могилы! Могилы! –
От Дов до Эйлата
В еврейской груди
Не арабские пули!
Отлили их в Туле, Чите, Барнауле –
Великой России –
Свинцовая плата...
V. ПОЛЬСКИЙ ИЗЛОМ
"И вот печь дымящаяся и пламя огня... "
ТОРА. БЭРЕЙШИТ.
Ветер.
Ветер,
Колючий дождь,
Затуманились польские дали.
Будто в спину вонзенный нож –
Этот остров еврейской печали.
Смолк ритмичный движения стук.
Будто кто-то сдавил кастаньеты.
И сцепились суставами рук,
И застыли тревожно скелеты.
Мне понятно волнение их,
Мне смятенье понятно такое:
Здесь ломали, душили живых,
Да и мертвым не дали покоя!
Отступить?
Позабыть?
Обойти?
Эту чёрную-чёрную бойню,
Нет на свете другого пути -
Боль, увы, исцеляется - болью!
Мы должны!
Тяжело!
Но - должны
Прошагать эти чёрные тропы.
Где проклятье минувшей войны -
Иероглифы новой Европы.
Знак фашистов -
Призыв и пароль!
Изуверству и зверству дорога
Для еврея - щемящая боль!
И тревога!
Всегда - тревога.
С кем сегодня воюет фашист?
Если в Польше всего-то евреев!
Янкель - старый саксофонист,
Пара пекарей, да брадобреев?!
Семь столетий жил в Польше еврей,
Собирал свой очаг по крупице.
Только зубы остры у зверей!
И гнездо беззащитно у птицы.
Он и был этой птицей всегда:
Перелётной,
Залётной,
Бескрылой -
Человек без родного гнезда,
Как птенец перед пакостной силой.
Шляхта польская,
Польская голь
По жидовским гуляла местечкам.
И рубила -
И накось и вдоль,
И топила, котятами, в речках.
Безоружного бить - не в бою!
Да еще под крестовым сиянием.
Даже место сулили в раю
За угодное Богу деяние.
Миллионы по Польше прошли.
Через газы,
Сквозь печи
И голоды.
Были улицы в белой пыли
От костей -
В жерновах перемолотых.
Да, так было!
И ныне живут
Синеблузые польские "мельники"!
Это помнят Бжезины и Кут!
Это помнят Сосновец и Хмельники!
И в квартирах еврейских давно,
У светящихся телевизоров,
Пьют поляки со смаком вино,
Из бокалов врачей и провизоров!
В спальнях спят,
Где евреи,
Как все,
Зачинали детей и верили:
Жизнь не сгинет,
Как след на росе,
Даже в дебрях кровавого Севера!
След остался!
Он черно-кровав,
Виден в гетто Полонска и Млавы,
Он в Треблинке,
В оврагах Купав,
И в величии гетто Варшавы!
Я привел вас, скелеты мои,
К перекрёстку еврейской печали.
Затуманены польские дали.
Не для нас здесь поют соловьи...
"СЛАВА" ВЕНЕЦИИ
"Есть чёрная слава"
ТОРА. БЭМИДБАР
Извечно мир слепой наполнен косностью!
Италия!
Ты выиграла "приз"!
С евреями ты расплатилась
Полностью!
Подарок твой:
И гетто!
И - фашизм!
***
Шаг,
Стук,
Шаг.
Глух и спокоен поляк!
Тени скелетных колонн
Не замечает он.
Стук,
Шаг,
Стук -
Дальнего грома звук.
Жешув –
Скелетов нет!
В поле ищи их след!
Смыли пылью дожди –
Сердце каждой груди!
Краков -
Скелетов нет!
Сташув -
Скелетов нет!
Груец -
Скелетов нет! -
В поле ищи их след!
Радом.
Сады, сады...
В гору ведут следы.
Старый, заросший ров -
Тысяч евреев кров!
Радом - красив и чист,
Будто раскрашенный лист.
Крыш черепичных разбег –
Старый еврейский ковчег!
Жило сто тысяч в нём, -
Смыло сентябрьским днём.
Время размыло след –
Даже надгробий нет!
Только видны сквозь кусты –
Символ покоя - Кресты...
УПАВШИЕ ЗВЁЗДЫ
"И не угнетай пришельца, не убивай его"
ТОРА. ШЕМОТ.
Вот место то!
Мы молча постоим.
Их нет давно под хмурью облаков.
Их души приютил - Иерусалим!
А плоть на сводах каменных мешков.
Напалм! Напалм!
Горел кирпич, цемент.
Тела людские –
В пепел!
В черноту...
И сиротливый,
Серый монумент,
Как слабый вскрик –
В пустыню! В пустоту!
Шесть миллионов звёзд
С небес смести!
За горизонт,
Перечеркнуть их след...
И нет над нами
Млечного Пути,
И нет Светил!
Созвездий и комет!
Да, кто бы это в мире допустил?!
Одних влюбленных встала бы стена.
А на людей хватило –
ЗЛА и СИЛ!
Шесть миллионов!
Где их имена?
"Еврей!"
И всё!
И цифры! Цифры вскачь!
С шестью нулями -
Счёт безумно прост!
Земля и небо -
Им один погост!
И нет погоста,
И не слышен плач.
***
Здесь тишина.
И только гул шагов
По переулкам,
Улочкам, дворам.
Из окон запах свежих пирогов!
Любовь в ночи!
Пробежки по утрам.
Кафе под клёном.
Мирный хруст газет.
И никогда под сенью новых стен
Здесь не восстанет тоненький скелет
Мальчишечки,
Что сдался немцам в плен!
Я вижу,
Как он вышел из руин.
И руки,
Как солдат, -
Над головой...
О, нет!
Он не познал своих седин
Пророс весной зелёною травой...
Варшава!
Гетто!
Небыль или быль?!
Забыто всё!
Важней всего - трусца!
Уносит время,
Будто ветер пыль –
Последний крик –
Последнего бойца!
Уводит в даль еврейская тропа
В разливы туч -
Тяжелых, грозовых.
В молчании склоните черепа,
За всех забывших,
Но еще - живых!
VII. "ГЕРМАНИЯ,БЕЗУМИЕ ТВОРИШЬ.."
М. Цветаева
"Ударивший - убийца он..."
ТОРА. БЭМИДБАР.
Граница.
Застыли колонны.
Я с ними:
Идти? Не идти?
Германия - серо-зелёная.
И чёрная –
Как взаперти!
И флаги.
И вопли.
И свастика.
"Зиг хайль" - надрывается рать.
Глаза ухищренного мастера -
Душить,
Разрывать,
Убивать...
Я знаю:
Другая Германия
Сегодня за этой чертой.
Но память,
Как чёрная мантия,
Лежит на Германии той.
Наш путь не в дубовые рощицы,
Не в яркий ромашковый луг!
А память настойчиво просится
В Нацвейлер!
В Зиген!
В Равенсбрук!
В подвалы,
В "цеха" Берген-Бельзена,
Где жертве,
Распяв на крюках,
Как пишут:
"Не очень болезненно"
Яички сжимали в тисках!
В Дахау дорога -
К Хейскееру.
Он,
Мастер микробных смертей,
Добился почти что конвейерной
Чахоточной смерти детей!
Там гауптштурмфюрер Гебауер
Кричал,
Потешая солдат,
Что фюрер присвоил права ему
Топить желторотых "юдят"!
И в бочку с водой...
Только бульканье.
Младенец выдерживал миг...
Живет с сыновьями и внуками,
Свой срок отсидевший старик...
Нас маршем не встретит Германия,
Пройдет невидимкой отряд.
Германии - вечная мания:
"Превыше всего фатерлянд!"
***
"Не берите выкупа за душу убийцы"
ТОРА. БЭМИДБАР.
Германия!
Трудно колонна идёт.
Шаг замедляет колонна.
Вдаль ускользает асфальтовый лёд,
В сизый разлив небосклона.
Вижу:
Колонна напряжена,
Отсвет в глазницах - алее!
Слева и справа лежит страна
Вечная боль еврея.
Буйная зелень на дальних буграх.
В ней, как стада, городишки.
Кирхи над ними,
Как в лагерях,
Сторожевые вышки.
Не приукрасится память пути –
Нет таких декораций!
Трудно и страшно из жизни уйти!
Только трудней - возвращаться!
К дому, где жил,
Где любил.
И - пал!
К дому.
Которого нету!
К дому,
Где вихры любовно трепал
Сыну, что сгинул в гетто.
Вижу:
Из строя -
То тут, то - там,
Тенью из пепла и тлена,
Выходят скелеты
И льнут к домам,
Гладят холодные стены.
И отстраняются!
В окнах видны
Чужие, холодные лица.
"Мудрые" правила этой страны:
Прочь выдирать страницы.
План "Барбаросса"?
Еврейский вопрос?
Где?
И когда это было?
Тянется снова еврейский обоз -
Дуть на чужие ветрила...
"Гетт –
Нет!
Нет -
Гетт !
Вам за страдания -
Пара монет!
Нет - гетт!
Нет!"
Это считалочка новой Германии!
Грех искупляется...
Подаянием!
***
Грохот белых костей
Глушит только меня.
Не замечают гостей
В свете яркого дня.
Каждый живёт своим,
Каждый ищет своё.
Сколько выдержит грим?
Или опять - жнивьё?!
Снова шатун-еврей,
Свой перепутав путь,
К грудям чужих матерей
Жаждет, урча, прильнуть.
Видимо, хлеб хорош!
Сладостен вкус колбас.
Это пока - не нож –
Прищур холодных глаз!
Это, пока, покой –
Щедрой подачки хруст!
Только ров за рекой,
Что-то давненько пуст!
Запах вонючих кож
Злая натуга хайл!
Разве вой не похож
На пресловутое: "хайль"!
Свастика.
Красный круг -
Это пока запев.
Пашет фашистский плуг -
Продолжается сев...
***
«Сохранив душу - сохранишь дом»
ТОРА. ВАИКРА.
Коттедж у прибрежного склона
Аллея,
Терраса,
Бассейн.
Внизу, сквозь дубовые кроны,
Искрится и пенится Рейн.
Поместье Вильхаузе.
Тихо.
Под липой в качалке
Тот,
Кто в Яновском лагере -
Лихо !
"Мишени" отстреливал влёт.
Он спит!
Не тревожьте солдата!
Пусть смотрит красивые сны.
Он знает,
Что значит лопата
На Севере русской страны.
Неслышно снуют домочадцы.
Дед спит!
Деду нужен покой...
О, если б к нему постучаться
Скелетной, отбитой рукой!
Что снится ему?
Может, тени.
Как птицы кружатся над ним?
И снова он "режет" мишени
Над Рейном
И домом своим?!
Иль вновь загоняет евреев
В могильный
И газовый "рай"?
Чтоб в Землях -
От Рейна до Шпрее
Был вечный,
Сплошной "юденрайн"***
Он стар.
В изумрудном подсвете
Лицо,
Как распушенный жгут.
Но - странно!
Но - дико!
На свете
Подонки всех дольше живут!
И там, под горой,
За фольварком.
Давнишний семейный тир.
И выстрелы мечутся парком,
Пытаясь прорваться в мир...
То учатся внуки Вильхаузе:
Дуплетом,
С колена,
С руки...
Бывают в истории паузы,
Но миром правят - стрелки!
Вильхаузе знает, - наверное!
И верит - наступит час –
Оценится служба верная,
И верный арийский глаз.
Еще запоёт Вселенная
Арийский победный марш,
И мясорубка - нетленная,
Докрутит еврейский "фарш"!
Он верит,
Что танго забытое
Еще над Землёй прозвучит...
"Вильхаузе" - славой омытое,
Впишут в белый гранит...
Из дома - трапезой сладкою -
Скрипичный неистовый плач,
Под пледом шотландским,
Украдкою,
Слезу утирает палач...
Закат разгорался сафьяново.
Уходим,
А в спины, как бич,
Мелодия танго из Янова -
Из прошлого стон и клич...
***
Путь на Берлин.
Взмах.
Шаг.
Ищем у Гисена старый овраг…
Мост через Фильде,
Приречный лес.
Каменоломни старый разрез.
Сколько здесь жизней
В землю ушло!
Всё заросло!
Всё заросло!
Поле пшеницы –
Бывший овраг.
Взмах,
Шаг,
Взмах,
Шаг.
Больше ста тысяч
Вместил овраг -
Полный аншлаг!
Больше ста тысяч -
Пласт отверни -
Там, под пшеницей они...
***
"Внимай и слушай - услышишь".
ТОРА. ДВАРИМ.
Путь на Берлин!
Не видят нас,
Не слышат.
Утихли громы,
Отошла гроза.
Готические, чопорные крыши,
Как шляпы,
Затенившие глаза.
Под ними жизни,
Как в консервной банке:
Не видят дальше чистой пятерни.
Конечно - дом!
Конечно - евро в банке!
И пикники -
В рождественские дни.
А что там было?
И когда там было?
И ночи из какого "хрусталя"?
Ушло с гестапо в давнюю могилу!
Да, будет камнем им сыра земля!
А за углом
В красивом новом зале
Готовятся опять штурмовики.
И снова:
"Дойчланд! Дойчланд! Юбер алес!"
И турок бьют!
И всех, кто не с руки...
И под Хузумом -
На плите гранита
Зимой и летом яркие цветы.
В овальной раме -
Лаврами овитой,
Портрет "героя" -
Ганса Рокиты.
Того,
Кто, обладая зверской силой,
Как волк,
Людей на части разрывал,
И, как кувалдой,
Кулаком громилы,
Крушил любого -
Насмерть! Наповал!
Его могила в центре,
На погосте.
Среди хузумских умерших солдат.
И каждый год к нему приходит в гости
И спину гнёт
Старательный аббат!
А где же те –
Кровавые кусочки?!
Где кровь -
Что по рукам его текла?
Нет НИЧЕГО!
Ни памяти, ни строчки!
Нет НИ-ЧЕ-ГО!
***
"И потемнел мир..."
ТОРА. БЭМИДБАР.
От Бранденбургских ворот
Чёрный пошёл отсчёт!
У Бранденбургских ворот –
Ветром глаза сечёт!
Кажется небо - не то!
Кажется солнце - не то!
От Бранденбургских ворот
Чёрный плавун ползёт!
Слышится цокот подков.
Чёткий солдатский шаг.
Тысячи слов - оков...
Разум размазал - трак...
Чёлочка набекрень,
Будто шлагбаум - рука...
Черно-кровавая тень
В души вошла на века.
У Бранденбургских ворот
Глыбой стоит рейхстаг.
У Бранденбургских ворот –
Главный Земной овраг!
Только не встанут в нём,
Те, кто погиб в бою,
Кто под слепым огнём
Волги испил струю.
Кто у днепровских круч
Каплей взметнулся ввысь –
Чей-то погасший луч,
Вдовой солдатки - жизнь!
Разве поставишь в ряд?
Разве найдешь конец?
Это же - пятьдесят
Миллионов сердец!
Мимо спешит народ.
Мимо летят авто.
Мой скелетный эскорт
Не замечает никто.
Всё унесли года,
Скрыла полынь-трава!
Жёлтая смерть - звезда
Спорота с рукава!
У Бранденбургских ворот
Ветром глаза сечёт!
От Бранденбургских ворот
Чёрный пошел отсчёт.
Кажется небо - не то!
Кажется солнце - не то!
Мой скелетный эскорт
Не замечает никто!
VIII. ПАЛЕСТИНСКИЙ ШАБАШ
"Кровь оскверняет землю - нет прощения пролившему её."
ТОРА. ДВАРИМ.
Кровавый пир -
Пирует Палестина:
Безумия восторженного всплеск.
Шабашная слепая бесовщина
Зажгла в глазах
Голодный волчий блеск.
Трепещут ноздри,
Чуя запах крови -
Еврейской крови -
Горестный поток.
И в каждом крике,
В каждом мерзком слове -
Как будто крови выпитый глоток.
Кровь Нетании,
Раммле и Хадеры -
Бессмертием взрастёт в родном краю...
Нет веры у безумца - изувера!
Он кровью веру запятнал свою!
Ликуй, араб! Пируй! -
Шабаш не внове.
Евреям он известен с давних дней!
Но помни:
Что, проливший каплю крови,
Сам захлебнется
И потонет в ней...
***
Шаг,
Скрип,
Шаг...
Глух палестинский овраг!
Старый овражий тип,
Будто ползучий полип...
Сумрачность злобных лиц,
Темень голодных глаз,
Лбами припавшие ниц,
Значит, опять намаз!
Значит, призыв опять.
Значит, опять наказ:
Бить,
Взрывать,
Убивать -
Нас!
Нас!
Нас!
Вот он ползёт ужом,
Стиснув гранаты твердь.
Станет его рубежом:
Ненависть, Кровь! Смерть!
Следом ползет другой –
Ищет, безумец, обход.
Пояс, как дар благой –
Нищей семье - доход!
Дети топчут дворы:
Форма. Строй. Автомат.
Звонкий крик детворы:
"Аллах акбар, Арафат!"
"Смерть Израилю! Смерть!" –
Те же дети кричат.
Вот оно - мясо потерь!
"Аллах-у-акбар, Арафат!"
Помнит араб парад
У Бранденбургских ворот...
Видно к своим идет!
Прямо к своим идет!
Злобы взрастил плоды.
Сеялось не зерно!
Мало в стране воды –
Злобы зато полно!
Мы обойдем овраг.
Шаг,
Стук,
Шаг...
Рядом, но за стеной
Дыханье страны родной.
Шаг,
Стук,
Шаг.
XI. ЕВРЕЙСКИЙ ДОМ
"Исраэль! Ныне стал ты народом!"
ТОРА. ДВАРИМ.
Какое солнце здесь!
Какое небо!
Какая даль!
Какая синева!
Вдали висят сиреневые гребни,
Как будто в синем море острова.
Израиль мой!
Мой крохотный Израиль!
К тебе привел потерянных детей.
Так стань для них
Чистилищем и раем.
И домом стань -
Хотя бы для костей.
А я хочу зажечь святые свечи
У каменной, заплаканной стены.
Хочу собрать на человечье вече
Евреев нашей маленькой страны.
Нет!
Ни - сефардов!
И ни ашкеназов!
Ни русских
С разных северных концов!
Собрать ЕВРЕЕВ -
Чёрных, русых,
Разных ..
ЕВРЕЕВ -
С кровью наших праотцов!
Я показать хочу им миллионы:
Кто был -
"Немецким",
"Польским"!
"Русским" был!
Их в разные грузили эшелоны...
А ров - один!
И - печь!
И твердь могил!
И потому меня тревога гложет -
Мы горький опыт в жизни обрели:
Всех тех,
Кто защитить себя не может,
Сметают напрочь -
С облика Земли!
И сердце разрывается от боли!
Ну как же так?
Спросить хочу живых!
Узлов кровавых
Много в нашей доле!
А мы всё вяжем!
Вяжем!
Вяжем их!
Ну как же так!
Ведь это вероломство!
Придуманный "закон" –
Убог и прост:
Кому-то жить!
Производить потомство!
Кому-то в 18 –
На погост...
Всё под крыло неправедного взято:
Рождение,
Любовь
И жизнь,
И смерть!
И только совесть,
Как ушная вата!
И шекель - цементирующий твердь!
Вот он стоит -
Плечистый, бородатый,
В пальто и в шляпе -
Ворона черней.
А рядом с ним -
Девчоночка -
Солдатка!
С тяжёлым автоматом на плече!
Он отрешён.
Глаза, как пчёлы в улье,
Качается.
Как будто в стременах...
Солдатка отправляется под пули!
А он - за парту!
Изучать Танах!
Израиль мой!
Мой крохотный Израиль!
Любовь моя!
Глухая боль моя!
Ты, как солдат,
Измучен и изранен!
Но исцелят ли раны - сыновья?!
Ведь мы - народ!
Такой, как в целом мире.
Так почему бродяжим по Земле?
Что ищем мы?
Где больше?
Слаще?
Шире?
А что находим?! -
Упокой в золе...
Ведь мы - народ!
Смеёмся!
Любим!
Плачем!
Одной судьбы!
И потому должны
На всех делить удачи, неудачи.
И землю целовать -
СВОЕЙ СТРАНЫ!
Своей!
Которой не было столетья!
Своей!
Зубами за неё держись!
А без неё -
Бескровное скелетье -
Фантазией придуманная жизнь!
Без поля в доме
Не бывает хлеба!
А наше поле - этот лоскуток!
Какое море здесь! Какое небо!
Какие скалы!
Камни и песок...
Но это - наше!
Пальма и олива!
Огонь свечи!
Субботнее вино!
Глоток воды!
Мозолистая нива!
На всех - одно!
На всех!
На всех одно!
К Святой стене -
Сквозь пепельные дали.
С несметных окровавленных дорог
Я к вам привёл -
"Еврейские скрижали"!
Молитесь им!
Они наш Храм и Бог!
Хайфа. 2003 г.
ПРИМЕЧАНИЕ.
* Глечик - горшок, /укр./
** Вильхаузе Фриц - комендант Яновского лагеря
*** Юденрайн – так наци называли территории
«очищенные» от евреев.