…Особенно в начале осени –
лицом к окну – читала Блока,
как будто в классе и нет нас вовсе.
И в дверь входила Незнакомка
вся в розовом, русоволосая.
И вся шпана холодногорская
смолкала на её уроках.
И пахли астры сентября!
А я гривастым истуканом
смотрел с камчатской долготы
на незнакомое и странное,
и…огорчался, что не меня
на переменках, а цветы
она поила из стакана.
Лишь по глазам узнал в торговке
учительницу старших классов.
Безвременное время двоек
за Лермонтова, за Некрасова…
с портфельчиком, с подбитым глазом
вошло под сердце – чем-то ласковым.
У ног – на полиэтилене –
я вижу, старостью набухшие,
тома и томики: Есенина,
Крылова, Батюшкова, Пушкина…
со вкладышами-промокашками.
А в полуметре – та же Аннушка,
Бог мой, моя училка русского.
Вот только… как же это сталось?..
Вот только – цвета ржавой стали
её – оранжевая блузка.
А по рядам – сентябрь и музыка!
(Рука поправила беретик нитяный.)
Зачем? к чему она мной узнана?
- Возьмите Клюева. Купите…
Блока…
Глаза – всё с той же светлой грустью
с неистребимой поволокой,
в разводах от искусной пытки,
от глаз моих отвёл Учитель
к стоящей рядом – Незнакомке.
И я – прилежный наблюдатель,
вполне опрятный мещанин,
уйду молчком и без оглядки
от этих резаных морщин,
от этих – смертных книжных пятен…
в ряды базарных мешанин,
в свой магазинчик №5й.
И будет время течь спокойно.
Вот только ночью, словно колокол:
Купите Блока. Купите Блока. Купите Блока.