Только тёплой щекой прикоснись и молчи до рассвета…
И молчи до билета, в вагон, где обоссанный угол.
Я шифоновым морем – размыта, разъята, раздета
и шарфом расставанья придушена нежно, но туго…
За соломинки – это молчанье… мои папироски…
И ненужно так всё в переплёте отъявленной давки….
А по пальцам ударило Бахом и пластиком скользким -
неизменного Крикета. Десять минут до отправки…
Будут ракушки шею тянуть мне всё ниже и ниже,
так недолго до дна… а на дне залегли чьи-то жёны.
….и вокзал на киоски и лавочки - очередь нижет,
и состав в перспективе последнего лета сожжённый.
Мы как будто знакомы до самой обыденной драки,
собираю – последнее солнце, медуз и одежду.
Эти камни и профиль и небо…и плов по трояке.
Леопардовый вечер, лимонное утро, а между –….
-
Нам не надо и слов. Диалог безвозвратно утрачен.
Я читаю тебя у виска, прикоснувшись губами…
-
И такой узнаваемый мир к нам навек присобачен.
И такой узнаваемый путь перевился за нами….
-
На перроне пугливые чайки склюют хачапури
недоеденный кем-то… а ночка откусит полмира…
Безымянные мы. Не сказавшие – с одури? С дури?!
Телефоном остались на брошенной пачке пломбира.
Муравьиные лапки утра и когтистая бора -
что-то выше, чем просто любовь простынёй на верёвке…
Во вселенской своей, неизбежно смешной юстировке.
В параллели по шиферным волнам обломок забора…
Паутинная тайна… почти письмена... и не жарко…
И быстрей, чем уйдёт этот сон, мы проснёмся навечно…
И нам розовых слив наберёт пожилая татарка,
под усами скрывая улыбку...
Но так человечна -
слишком….
Яблочна грудь под батистом. Осталась минута.
Золотистою ниткой я в ушко разлуки продета…
Разбивается имя, как высшая проба штейнгута:
Ты же знаешь, любимый, и знал,
что зовут меня – Лето….
По мотивам Эрнеста Неизбежного «Госпожа Никто»
http://www.stihi.ru/2007/06/25-955