СТИХИ О ПОБЕДЕ, НАПИСАННЫЕ ПОСЛЕ ПРАЗДНОВАНИЯ ПОБЕДЫ
Скажи-ка, дядя, ведь не даром…
………………
Полковник наш рожден был хватом
Слуга царю, отец солдатам…
М.Ю.Лермонтов
«- Видел, как на параде Победы
ветеранов по Красной площади на
грузовиках прокатили?
- Прокатить-то прокатили, да потом им
домой самим пришлось добираться, а
метро не работало…»
Из разговора
Победоносный и весенний
Далекий сорок пятый год
Был нашим старшим поколеньям
Как горькое вознагражденье
За череду смертей, ранений,
Разлук, лишений и невзгод.
Хотя тогда мы были крошки,
Но шла война не понарошку,
И мудрые, как старики,
Мы хлеб ценили и картошку
И знали много про бомбежку,
Про письма с фронта, про пайки.
Война катилась к завершенью.
Уж отменили затемненье,
Но не пришел в дома покой.
Весна такой казалась длинной,
Но вот – падение Берлина,
И до конца подать рукой.
Да, не забыли наши деды,
Как высока цена победы,
Как крови напилась земля,
Приняв погибших миллионы,
Чтобы фашистские знамена
Швыряли в пыль у стен Кремля.
За эти шесть десятилетий,
Минувших после лихолетья,
Ушло не счесть фронтовиков.
Вослед друзьям, что пали раньше,
Ушли они, как день вчерашний,
От ран, болезней, от годков.
Теперь они опять с друзьями:
Кто – на погосте, кто-то – в яме,
Те – под звездой среди своих.
Не всех еще похоронили,
Не то, чтобы совсем забыли,
Знать, слишком много было их.
Но часть пока еще меж нами
С медалями и орденами,
Мундиры – как иконостас.
Не старики, а загляденье,
Добры, бодры на удивленье,
Без них какое ж представленье,
Они, как звезды, в этот раз.
Отцом солдатам быть непросто.
Чиновник небольшого роста
В Кремле фронтовиков собрал,
И в окруженьи ветеранов
У подполковника вид страный,
Хоть сам глядит, как генерал.
Принять участья в тех сраженьях
Ему, конечно, не пришлось.
Три новых мирных поколенья
С тех пор в России родилось.
Но нет покоя на планете.
Вновь рвутся мины, плачут дети,
Борьба за мир – один обман.
Опять потери в нашем стане,
Стрельба в Чечне и в Дагестане,
А прежде – десять лет Афган.
А раньше венгров усмиряли
И в Прагу танки направляли –
Тех юношей позор и боль.
Мне говорил один приятель:
«Вот был солдат, а стал каратель»
Для нас постыдна эта роль.
Вот так, топча чужие пашни
И суд верша в чужой стране,
Мы стали, как наш враг вчерашний
На той, далекой, на войне.
Какой была она? Великой,
Святой, ужасной, многоликой
Войной второю мировой?
Опять мусолят эту тему,
Вновь раздувают до проблемы,
Нам это слышать не впервой.
Cоюзники - антагонисты,
Политики и журналисты,
Шустры, нахальны и речисты,
Припомнив прошлое отцов,
Творцы истории лукавой
Померяться решили славой
Народов, армии, державы,
Империи, в конце концов.
Наука держит нос по ветру.
Ее бухгалтеры просты:
Считают деньги, километры,
Все разложивши по конвертам,
Полки, сраженья и, поверьте,
Еще над мертвыми кресты.
Иные времена настали.
Пока раскол в союзном стане,
Спеша использовать момент,
Прибалты тоже в позу встали
И, где - из камня, где - из стали,
Фашистам строят монумент.
Так потопили в словопреньях
День памяти и примиренья,
Победы и освобожденья.
Но это можно пережить.
Важней другое, но на это
Наука не дает ответа:
За что полсотни миллионов
Лишили просто права жить?
Зачем ребят тех погубили?
В морях торпедами топили,
На суше, в небе истребили,
Сожгли, взорвали, застрелили
В снегах, болотах и в пыли.
Поселки мирные бомбили,
А скольких голодом морили!
И дети в небо дымом плыли…
Иль не хватило всем земли?
И если память эта свята,
Спросите мертвого солдата,
За что пошел он умирать?
Пока еще не победитель,
Кто он: чужим мерзавцам мститель,
Или земель освободитель,
А, может быть, поработитель?
-На это мертвым наплевать.
Седьмой десяток – это сроки,
Они от нас давно далеки.
Возврата нет из той дали.
Но если бы в наш век попали
И о сегодняшнем узнали,
Они б поверить не смогли.
Ужель у нашего народа,
Там, где фашистскому уроду
Свернули голову отцы,
Забывши обо всем на свете,
Под свастикой шагают дети
(Таких немало на планете)
Бритоголовые юнцы.
Еще жива зараза эта.
Пока ползет она по свету,
Победы нет, покоя нету.
Давно прочитанных страниц
Встают знакомые картины:
Бомбят Смоленск и Украину,
В Одессе немцы и румыны,
Минск и Варшава, все в руинах
Опять за шторкою ресниц
Кровавый штурм Монте Кассино,
Пылает Дрезден, как в бензине,
И нет спасенья Хиросиме,
И все дымится Аушвиц.
Франкфурт на Майне,
20 мая 2005 года