Подходит ко мне как-то Зинаида Петровна и говорит:
- Скажите, это Вы живете в 28 квартире?
Я отвечаю:
- Да.
- Тогда Вы должны знать Соломона Карловича?
Я опять говорю:
- Да.
- А Вы не могли бы,- Зинаида Петровна повышает голос и чуть не кричит,- в таком случае позвать его.
Я говорю:
- Хорошо,- и ухожу с кухни.
Проходя мимо ванной, слышу, Соломон Карлович распевается. Стучу. Распевается. Снова стучу. Пение прекращается. Дверь приоткрывается. В щелку виден длинный крючковатый нос Соломона Карловича и мохнатые брови, как будто он надел маску Бармалея.
- Опять?- спрашивает Соломон Карлович.
- Опять,- отвечаю я.
- Передайте, что я уехал в оперу,- Соломон Карлович подмигивает заговорщически, тряхнув левой бровью.
Я пожимаю плечами и возвращаюсь в кухню. Зинаида Петровна в огромной кастрюле помешивает какую-то зажигательную смесь.
- Уехал в горком?- она опережает меня.
- Нет, в оперу,- невозмутимо отвечаю я.
- Тогда передайте ему, когда он вернется, что я уехала к маме в Саратов.
- Хорошо,- говорю я.
Зинаида Петровна распахивает окно, встает на подоконник, вытирает руки фартуком и «уезжает к маме».
Соломон Карлович с криком: «Зина, я вернулся» - подбегает к окну и смотрит с шестнадцатого этажа в небо. В небе несколько белых барашков и холодно, изо рта Соломона Карловича валит пар.
Я иду к телефону и набираю 03.
- Скорая слушает.
- Зинаида Петровна улетела.
- А Вы кто?
- Сосед.
- Родственники есть?
- Привет Хачатуряну!- слышу я тающий за окном голос Соломона Карловича.
- Нет,- отвечаю,- родственников нет.
- Ждите…