Сразу за нашим сомбатхейским двором начинаются детские сады. И в том, что поближе, стали происходить невероятные вещи. Сначала сделали ремонт. Из одной группы вынесли мебель, окна завесили жалюзи, а на двери повесили табличку "Коралл -Плюс". Никогда я не видела, чтобы помещения садиков арендовали фирмы. Дети, ясное дело, бегали повсюду... и вообще, наверно, несолидно как-то приглашать партнеров по бизнесу... в детский сад! Впрочем, никто и не наблюдал никаких партнеров, как, впрочем, и самих хозяев новоиспеченной фирмы... Неделю было тихо. Приезжали какие-то машины, останавливались, а в остальном всё было как обычно.
Как-то утром несколько жителей дома № 5 как по команде подошли к свои окнам, потирая глаза со сна... На весь двор раздавались какие-то завывания вперемешку с энергичными восклицаниями на непонятном языке...
Кое- кто вышел на балкон и покрутил головой, ожидая увидеть соседей "навеселе" и устроить разгон. А ничего подобного. Да и кому придет в голову распевать в 7 утра, когда все нормальные взрослые собираются на работу, а дети - в школы и ясли. Звуки тем временем усиливались. Пенсионер Карпов со 2 этажа долго и напряженно вслушивался в "пение" и наконец изрек: "Да это фирмачи бузят!"
- А вот и нет, - возразила пенсионерка Брусникина. - Вы только послушайте! Ёфа аблайи оган... Это ж на каком таком языке?
- Нехристи, - согласилась домохозяйка Ласточкина, параллельно снимая бельё с веревки. - Язычники, как пить дать!
- Врешь, женщина! - возопил высокий бородатый язычник Криваксин, потрясая узловатым пальцем. - Мы вообще ходим в молельные рощи и...
- Куриц режете? - упирался бывший судья Семенов.
- Это ритуальные курицы! - пришепетывал Криваксин. - И вообще...
- Тссс... Выходят, выходят! - закричали сразу с нескольких этажей.
Все ожидали увидеть негритянских вождей племени тумба - юмба, сибирских шаманов, полесских ведьм или, на худой конец, обкуренных сатанистов... Вышла группа людей, мужчины и женщины, одетые и ведущие себя вполне обычно. Сели в машины и разъехались.
Жители постояли с минуту и разошлись, жалуясь на головную боль, пропущенную порцию бразильских сериалов и не замоченные вовремя простыни.
Но на следующий день всё повторилось только не утром, а в четыре вечера. И снова неслись заклинания на неведомом языке... хором... и раздавалось жуткое, леденящее кровь "Аввау-уу-уууу". Соседи на всякий случай перекрестились.
Бывший футболист местного "Динамо" Шестаков решил, что это футбольные болельщики. Бывший хоккеист Лаптев - что хоккейные. Разодрались прямо на улице. Лаптев, забыв про трамву ноги, лихо атаковал противника оставшейся, очевидно, со времен последней игры клюшкой. Вратарь Шестаков в долгу не остался и "гол" по голове просто так не пропустил, а огрел несчастного тяжелой ручищей. Оба были немедленно задержаны случайно проходившим мимо участковым Аполлоновым и доставлены в Заречное отделение милиции.
- Ить че делается то... - подумал алкаш Терентьев, с тоской взирая на свой неприглядный быт. - А если НЛО прилетят, че ж тогда пить?
Подумал и позвонил такому же алкашу Бурову. Буров почесал в затылке и предложил совместно обсудить эту глобальную тему за бутылкой "беленькой". Алкаш Терентьев еще раз подумал и согласился.
"Уаааааа" - ежедневно неслось тем временем из окна странной фирмы. - "Оломие! Оломие!"
Бабушки с колясками перестали отличать иностранное наречие от галдежа собственных внуков, стали активно посещать библиотеку № 24, именуемую в народе "Бабочкой", и зачитались детективами Донцовой. Внуки, на которых не обращали внимания, обалдели и притихли. "Что-то новое", - подумала младенец Катя Петренко и на всякий случай сбросила ботинок с левой ноги. Ноль внимания. Сбросила с правой. То же самое. "Приболела бабуля", - решила Катюша и сделала свой коронный номер: выплюнула пустышку на внушительное расстояние. Прежде добрая старушка всплескивала руками и с юной прытью бежала поднимать испачканное сокровище. Теперь не тут-то было. "Наконец-то отучили Катьку от соски" - гордо поведала бабушка соседке Кошкиной, чье дитя цеплялось за драгоценную пустышку руками и зубами. Катька такого коварства явно не ожидала и заревела уже не понарошку, а взаправду.
Мужья бабушек, или, в простонародье, дедушки, стали весьма следить за собой. Курить и играть в карты на лавочке забросили. Вместо этого пили боржоми и рассказывали друг другу всякие леденящие душу истории. в которых успешно соединялись события как Первой, так и Второй мировых войн. Правда, в историях этих грозные дедушки боролись не с фашиствующими германцами, а с разного рода нечистыми силами и имели при себе, якобы одни только вилы и ухваты.
- Ты представляешь, Милочка, - нервно щебетала Люся Зайцева своей задушевной подружке. - А потом как завоет! У моего Славочки животик болит от этих воплей.
- Хмм... - мрачно отвечала в трубку Мила, томясь на жарком пляже во Флориде. - А Славочка - это который?
- Ну Славочка, мой пятый муж... ой, или шестой... Он испанец, родом из Андалузии, - краснея и сбиваясь, врала Люся.
- Ндаа, - ядовито пела Мила, соблазнительно посасывая текилу. - Помнится, был у тебя итальянец Пабло Горшотти, который выражался чистейшим русским матом и оказался, как выяснилось, коренным тамбовцем Пашкой Горшковым...
Учительницу биологии Сидорову с 9 этажа стали подкалывать ученики.
- Всем известно, - начинала по привычке басить Нина Петровна, что магия, мифология, астрология и т.п. есть знания лженаучные, а потому совершенно неприменимые в нашей жизни.
- А вот что это у вас во дворе завывает, как не полтергейст? - вопрошала вредная ученица Рожкова.
И учительница, как бы выразился Достоевский, "стушевывалась". Дома она шокировала старшую дочь, библиотекаршу Любочку, просьбой принести ей что- нибудь о паранормальных явлениях. Любочка в то время красила губы и от неожиданности откусила кончик дорогой ланкомовской помады, о чем потом не раз горько сожалела.
Мамы строго настрого запретили своим чадам подходить к помещению фирмы. Дети бастовали и не ели в полдник овсянку. Радовались одни сторожа. Никто не лазил на яблони, не бил стекла, не рвал цветы... А выкликания на чуждом ушам языке можно было перенести, используя обыкновенные беруши.
Кошки, как и дети, перестали выпускаться хозяйками на улицу (неизвестно ведь, какие действия совершали сектанты, распевая свои гимны). Очень часто можно было наблюдать, как какая- нибудь русская женщина, из тех, что "коня на скаку остановит", одной рукой держит вырывающегося отпрыска, а другой - царапающегося кота. Ребенок намеревался погулять в детском саду, а кот шел по каким-то своим делам... и оба попали в такую позорную довольно- таки ловушку.
Вдобавок ко всему нарисовался папарацци Гречкин. Он допрашивал жителей и фотографировал детский сад... вследствие чего в местной прессе появились жуткие статьи о маньяках, поющих детям кошмарные колыбельные. Воспитатели, на честь которых легла черная тень, подали в суд на лжеца. Папарацци Гречкина в спешном порядке заменили папарацци Овсянкиным. "Голубчик, пощади!" - картинно взмолился Гречкин, и Овсянкин, будучи неопытным студентом - заочником, взял его себе в учителя.
Теперь эта пара дружно слонялась по окрестностям и находила развлечения в том, что фотографировала всевозможных алкоголиков, якобы для статей на остросоциальные темы. Алкоголики удивлялись и надевали чистые рубашки по такому поводу. Потом пиджаки. Потом им внезапно расхотелось пить: начала проявляться "звездная болезнь".
Мы собрались в "штабе" на старой липе. Настрой был самый боевой. Вечером я и Димка как старшие сделали вылазку, надеясь разглядеть что- нибудь за жалюзи. Бесполезно. Тут как нарочно, дверь открылась, вышел дядька и спросил сладким голосом Франкенштейна:
- А вы что-то хотели?
Я схватила Димку за руку, улыбнулась и пролепетала: "Да мы тут воспитательницу потеряли..."
Дядька, плотоядно ухмыльнувшись, скрылся за дверью. Мы тут же сиганули во двор.
- Дурында ты, Ленка, - возмущался Димка. - "Воспитательницу мы потеряли..." Даром что двенадцать лет. Еще бы сказала, что ведерко с совочком забыла. Или, вон, к сторожу в гости пришла...
- А меня будете с собой брать? - спросила малышка Натали. - А то я маме рассказу.
- Возьмем, - пообещала Тата. - На очень серьезное задание.
Выяснили вот что. Собирается человек около десяти - двадцати. Мужчин больше, чем женщин. Одеваются кто как, однако, не по- деловому. Собираются либо к 7 утра, либо к 16 вечера, ждут, пока откроют дверь, заходят, закрывают дверь, орут, выходят и разъезжаются... Деятельность тщательно скрывают. Машины имеют разные: от серебристого "Пежо" до старенького "Запорожца".
Юный хакер Димка тайком от папы залез в Интернет. Узнал заодно, почему папа предпочитает комп нежно любимому мамой сериалу "Татьянин день"...
А вообще-то Димка искал фирму "Коралл - Плюс". Фирм с таким названием по матушке России оказалось великое множество, и занимались они от продажи сапфиров до банальной торговли средствами от вредителей сельского хозяйства. Толку вышло мало. Про горловое пение ничего не писали. Про поющих сектантов тоже. Про языки, даже самые малопонятные, зато нашлось много чего. Обрадованный Димка с перепугу ляпнул, что сектанты изъясняются на эсперанто, потом на хинди и языке африканской народности малинке. Как ни сильны мы были в языках племен, но доказать Димкино предположение так и не удалось.
Наши вечерние слежки продолжались. Правда, Наталку мама засекла с биноклем на балконе и на всякий случай отобрала вредную штуку.
Жители дружно решили писать жалобу на фирму. Целую неделю собирали подписи. Одного нерадивого соседа отловили на вокзале, с которого он беспечно думал отправиться в тихий и неприметный для разного рода сектантов город Яранск.
И тут фирма съехала... В одно прекрасное утро наступила тишина. Никто не знал, что это были за сектанты, чем они занимались и куда пропали.
Вечером в Заречном отделении милиции раздался звонок. Дежурный участковый Аполлонов опасливо покосился на хмурое небо и отрекомендовался:
- Старший следователь Аполлонов слушает.
- Вас беспокоит продавец Бубликов...
- Продавец чего?
- Нет-нет, - захихикал голос в трубке. - Фамилия моя такая.
- А-а-а, - разочарованно протянул Аполлонов.
- Вы это... того... - продолжал Бубликов, - не приезжайте. У нас сектанты удрали.
- И что же? - удивился Аполлонов. - Вы их обратно вернуть хотите?
- Ни в коем случае! - поперхнулся продавец. - Пусть себе.
- Уфф, - неожиданно выдохнул следователь. - Обрадовали. Хоть с нормальным человеком говорю. А то как ни возьму трубку: то жулика, то "жмурика" притащили. Надоели...
- Это у вас оно... она, работа, конечно, того... - участливо подтвердил Бубликов, разглядывая наколочку на правой руке с надписью "Мама, не горюй!".
На этом окончились переговоры сомбатхейцев со знаменитой зареченской милицией.
Жители вздохнули облегченно. Папарацци уехали. Алкоголики, потерявшие рейтинг в телепередачах, зашвырнули чистые рубашки под стол, снова надели рваные майки и впали в общий запой, к полному неудовольствию жен. Располневшие жены, за время относительного спокойствия ни разу не воспользовавшиеся увесистыми скалками, быстро набили руку и скинули лишние килограммы. Больше всех похудели жены Терентьева и Бурова.
Младенцу Катюше Петренко бабушка собственноручно возвратила пустышку. Катя снова завопила от непонимания, потому что теперь ей хотелось творожка "Агуши", а не грубой и невкусной резиновой жевалки.
Дедушки забыли про войны и перешли к мирному образу жизни: "Приме" и "подкидному дурачку".
Люся Зайцева успела поменять своего Славочку на латиноса Педро и обратно. Подружка Мила Соколова пила текилу и жаловалась американкам на горькую судьбину.
Учительница Сидорова неожиданно для себя бросила преподавать биологию и увлеклась паранормальными явлениями, даже выступив с докладом о них где-то в районе бразильской реки Амазонки. Дочка Любочка вследствие этого удачно вышла замуж и стала женой бразильского бизнесмена, который её с ног до головы осыпал всякими косметическими штучками взамен полусъеденной помады.
Дети, все как один, в тот же вечер с гиканьем понеслись на территорию освобожденного Ленингра... то есть, детсада. Кошки, мяуча от радости, пометили все садиковские клумбы с пионами. Сторожа похватали метелки и ринулись за ними. Шум получился отменный. Соседи снова прогуливались по своим балконам, думая, что это доблестная йошкар-олинская милиция отлавливает сектантов.
Все были довольны и счастливы, кроме нас, так и не сумевших разгадать тайну секты нашего двора.