- Вот! – Мария Сергеевна вошла, не постучавшись, и решительно сунула под нос начальнику бумаги. – Подписывайте! - и уселась напротив.
- Ну, и что это такое? - Серафим Иванович насупил кустистые брови и засопел, вчитываясь.
- Больничный и заявление на декретный отпуск!
Взгляд начальника застопорился на скупой чернильной фразе «беременность 30 недель» и Серафим Иванович начал стремительно багроветь.
- Что?! Какая беременность?! Какой отпуск?! Да у нас работы выше крыши!
Маша сердито забарабанила пальчиками.
- Вот и разбирайтесь сами с вашими крышами. Без меня.
- Ты… ты… - Серафим Иванович еще больше покраснел и возмущенно поднялся с кресла.
- Мне в моем положении крыши вообще противопоказаны, - невозмутимо ответила Маша, скрестив на груди руки. Под ними сразу же обозначился выступающий животик. Начальник посмотрел на это безобразие и схватился за голову.
- Как же я не доглядел? Как пропустил?!!
- Да с вашим дресс-кодом я бы и родить могла незаметно, - Маша потрясла подол белоснежного рабочего балахона.
- Как?! Где?! Кто?!
- Дух святой, - огрызнулась Мария и тут же виновато прикусила язык. Из ниоткуда послышалось многозначительное покашливание.
Начальник вдруг сел и задумался.
- А как же твоя работа?
Маша пожала плечами и посмотрела на заваленный бумагами стол. Среди бумажных башен и пирамид гордо торчала фотография в широкой рамке с подписью: Начальник отдела добрых дел. Заслуженный сеятель разумного, доброго, вечного. Профессор человеколюбия Архангелов С.И.
- Ничего. Пусть сами справляются.
Серафим Иванович сокрушенно покачал головой и вытащил из кармана огромный клетчатый платок. На заявлении материализовалась витиеватая подпись.
- Спасибо. – Маша встала и нерешительно потопталась в дверях. Не хотелось уходить вот так. Но и сказать в общем-то было нечего. Разве что…
- Я ведь все-таки женщина.
Она быстренько собрала с рабочего стола свои безделушки и добрячки. Стерла нацарапанные мелком инициалы на своем ящичке для личных вещей. Сняла и с трудом запихала в сумку рабочую одежду. Под всем этим бесформенным одеянием оказались розовенькие брючки и топик, облегающие симпатичный животик. Вздохнув, подняла руки к голове. Тут раздался небольшой щелчок и ей на плечи посыпались золотистые стружки. В руках оказалось желтое пупырчатое колечко-прорезыватель.
- Спасибо, - Маша на секунду закрыла глаза и улыбнулась.
- Крылья сдашь в камеру хранения, - услышала она из кабинета начальника. Она прошла было мимо, но вдруг не выдержала и вернулась. Заглянула и послала воздушный поцелуй.
- Я еще вернусь!
- Иди уж, женщина, - отмахнулся начальник, пряча улыбку за очередным прошением.
Самое трудное было впереди.
- Никак в отпуск собралась? – подмигнул ей гардеробщик Семен Семеныч. Новости среди владеющих телепатией сотрудников разносились быстро.
Маша бережно погладила мягкие и аккуратные (перышко к перешку) крылья. Не хотелось их отпускать. Ох, как не хотелось.
- Да, не волнуйся. Пригляжу, как за родными, - Семен Семенович уверенно упаковал их и перевязал шпагатом. – Будут как новенькие.
Сверток исчез. Семеныч ободряюще улыбнулся и протянул ей маленький ключик с потертой бирочкой.
- Удачи! Я тут тебе такси заказал. А то пока из наших «Кущ» до города на маршрутке доедешь, растрясет.
Мария Сергеевна благодарно кивнула. Говорить было трудно.
- Мама, смотри, я лечу! Мария Сергеевна испуганно вскинулась и с облегчением вздохнула. Сынишка довольно хохотал, раскачиваясь все сильнее и сильнее. Пальцы привычно теребили маленький серебристый ключик. Она снова посмотрела на пруд с лебедями. Один постоянно взмахивал подрезанными крыльями.
- Все никак не привыкнет.
Она даже не удивилась, увидев рядом на скамейке Семена Семеныча.
- Надумала что-нибудь? Маша кивнула.
- Да. Конечно, я по ним скучаю, но…
- Но двоих крылья не поднимут. Все ясно.- Семен Семеныч положил ключик в карман и усмехнулся в прокуренные усы .
- Вы Серафиму Ивановичу скажите…
- Да знает все твой Серафим Иванович, - гардеробщик, кряхтя, поднялся. – Еще тогда знал.
- Скажите ему, что я сожалею…
- Да неужто? - Семеныч хитро прищурился.
Маша рассмеялась и посмотрела на детскую площадку.
- Ни капельки!
Когда она снова оглянулась, то рядом уже никого не было.
- Мама, мама, пошли скорее папу встречать.
К ней подбежал и прижался курносый конопатый малыш. Она ласково потрепала его по выгоревшим кудряшкам.
- Ой, по-моему, у тебя рожки режутся! Весь в отца.