Его сжигали на костре.
Толпа безумного народа,
От толстосумов и до сброда,
Желала видеть смерть в огне.
На все им было наплевать,
Они стояли и кричали,
Их дикие глаза сияли -
Им все равно кого сжигать.
Он шел. Оковы на руках
Звенели глухо и печально.
Он знал об этом изначально
И наплевать хотел на страх.
Но злая боль в душе его,
Потеря веры в человечность
Затмили радость и беспечность
Не оставляя ничего.
И на толчок копья древком
И крик: «А ну быстрей неверный!»
Он отвечал: «Ты глупый смертный
И это ты поймешь потом,
Когда взорвутся небеса
И запылают океаны,
И выйдут монстры из тумана,
И ты увидишь их глаза.
Ты вспомнишь злость свою тогда
И ненависть свою былую,
И смерти тень тебя целуя
Возьмет с собою в никуда.
Ты попытаешься кричать,
Но будет поздно. Слишком поздно…»
«Заткнись!» - ответил стражник грозно -
«Ты слышишь? Я сказал – молчать!»
В ответ он смог лишь улыбнуться,
Но чья-то толстая нога
В живот ударом сапога
Заставила его согнуться.
Его поставили к столбу,
Под ноги хворост навалили,
Вязанки с краю подпалили,
Трубач задул в свою трубу.
Мгновенно хворост запылал,
Толпа от счастья заорала,
Но постепенно замолчала:
Огонь его не доставал.
А он вновь улыбнулся им,
Металл его цепей растаял.
«Прощайте!» - крикнул он взлетая
И загорелся нимб над ним.
Исчез… Ну а толпа стояла
Не чувствуя огня тепло,
Что в тот момент произошло
Она еще не понимала.
Был там старик один и он
Вдруг тихо произнес в печали:
«Конец. Мы ангела сжигали.
Он предсказал Армагеддон!»
07.11.1998