Истончались столетья, минуты стекли
В чужеродное гулкое месиво,
Разразившимся эхом на сон обрекли
Тех, кто должен и будет жить песнею.
Но забыли, забыли о чуткости снов
И бессоннице, спрятанной по утру,
И она веселилась на краске полов,
Не досохших по нервному контуру.
Но никто не позвал её ночью домой,
Опьянённую бальными танцами,
По степи одинокой с родимой тоской
Побрела она, длинными пальцами
Всё пыталась на ощупь в домах отыскать
Вдохновение или растерянность,
Но все люди к несчастью давно легли спать,
Позабыв, во что ночью лишь верилось.
И она в сотый раз засыпала в углу
Предрассветного мира сознания,
Лишь столетья, мельчая, запомнили мглу
Её глаз, столь желавших восстания.
И конечно никто никогда ни при чём
В этой схватке борьбы и бездействия,
Но пускай хоть когда-нибудь вздрогнет плечо
У бессонницы, плачущей песнею.