Срывали кожаный сюртук с меня ватаги блох,
Грузя молочные резцы в дырявые останки пор.
Кололся аммиачными колючками чертополох
В ноздре – из ванны испарялся кварцевый ликёр,
Высвобождая трав законсервированный дух.
О, долгожданно облегченье, йодочный бальзам!
Забултыхалась мелюзга, и ковыряя слух
Писклявостью, нырнула к тинистым волнам.
Искусанное тельце тут же градус вобрало,
Впитался в сонную артерию венозный ток,
Разнёсся перекрёстно, пульсируя в тепло,
Амброзии засахаренный в пойло сок.
Затрепетали жилы, сердце сквозь адреналин
Буравит внутренность разнузданным толчком,
Кровоснабженье совращая в фешенебельности вин
И увлажняя темечко обледенелостью фибром.
Клыкастый взъерепенился, голодный водосток,
Комично вытянул наружу шею круглую – трубу
И возопил гортанно арию о смраде нечистот,
Брезгливо и жестоко выпятив облезлую губу,
Покачиваясь, вылез, нацелившись в отверстый рот.
И, не заметив в удивлении проглоченный мизинец свой,
Дуэт составил я рыгающей мазутные потоки вброд
Змее, детёнышу регресса и мистерии, фольклорной, но живой,
Пластмассовой, стальной.
Тем временем лодыжка полностью уговорилась в пасть
Взбесившемуся гостю – неугомонен оказался аппетит.
Ещё бы! После диетического мыла и шампуней – сласть! –
Возможность утолить начищенный пузырчато гастрит.
Уже не я являюсь мною, где-то существую, но не здесь,
Мозаично и отрешённо, возможность потеряла суть,
А окружающий пространство мир – распотрошённый весь -
Отсюда виден, как во мне, тяжёл, летуч, что ртуть –
Текуч, а главное – бессмысленна его в ликёрочном монокле спесь.