и дом подвержен пустоте
и двор подвержен темноте
и небо мороси и мгле
и оседанью на стекле
и вот он, вот лежит порог –
за ним вечерний холодок
горят в тумане фонари
как будто жизнь горит внутри
и небо полнится водой
и месяц мутный молодой...
и мир кругом – туман и мрак
зачем ты счастлив как дурак
***
динозавры роются на помойке,
как вороны роются на грядке.
и находят вкусные объедки,
потому и теплятся в порядке.
и живут – ни холодно, ни жарко –
в двадцать первом веке кайнозоя.
и на них, невымерших, глазея,
чуть поодаль с каменной косою –
дорогая гостья, из последних
опоздавших к зрелищу потопа.
динозавры… в мусорке… нелепо…
говорят, что мы теперь европа…
***
и в кране вода, и на улице март.
и свет, и тепло комунального быта.
в подъезде на стенах сменяется мат
классическим сердцем, стрелою пробитым.
и в лифте сплетаются шлейфы духов,
а выйдешь на улицу – слепнешь от ветра.
дворового счастья нехитрый улов
весна, будто фокусник, вынет из фетра.
на детской площадке с утра до темна
идёт репетиция будущих вёсен.
вдыхаешь и чувствуешь – клетка тесна,
и сердце её обязательно бросит…