Что есть сознание без любви?
Что есть любовь без осознания?
Она сложила за спиной цветные бархатные крылья и смотрела вдаль. Сегодня первое летнее утро, и ветер уже расносит повсюду ароматы проснувшейся земли. Она глотнула прохладной росы и грациозно вытянула спину. Дышалось легко и свободно. В воздухе приятно пахло сладкой пыльцой. Ее звали Сильвия, а для бабочек просто Си. Глубокие любопытные глаза всматривались в самую глубину небес. Они знали, что там кто-то есть. С раннего детства Сильвия чувствовала, что за ней наблюдают. И ей это нравилось. Нравилось делиться с неизвестным таинственным другом радостью познания прекрасного мира, в котором она обитала. Ведь это же так чудесно, когда кто-то может разделить с тобой трепетное чувство восторга от созерцания разноцветных живых пейзажей.
Сильвия была необычной бабочкой. Она умела впитывать в себя красоту. Ее никто этому не учил. Просто однажды, то ли закат был особенно живописным, то ли птицы пели по-волшебному, но Си вдруг почувствовала себя внутри той красоты, которой так упивалось ее сердце. Прошла минута, а ей казалось, что целая вечность, - таким необычным и завораживающим было открытие. Она повернулась к морю и так же нежно, с любовью посмотрела на игривые волны. И чудо повторилось! Она стала морем, скользнула волной по берегуг, взлетела над белой пеной и замерла от восторга. «Кто же я? Разве бабочка может быть морем?» - проносилось в горячей ее голове. Сильвия наполнялась неведомым счастьем, кружила, как безумная, над новой реальностью, пропуская через себя все, что встречалось на пути. Так прошли три дня и три ночи. И, наконец, она уснула. Но прежде, чем закрыть глаза, она выдохнула из себя все накопившееся блаженство! Это был выдох благодарности и освобождения. Сильвия поняла, что обязательно должна поделиться с миром всем этим богатством. И оно поплыло, смешиваясь с вечерним туманом и оживляя вялые стебли тростника. Неподолеку сидела грустная стрекоза. Легкое облако дотронулось до ее тонких усов и по телу насекомого пробежала незнакомая доселе дрожь, и тихая приятная радость затопила удивленное сознание.
Прошло несколько лет. Сильвия уже успела привыкнуть к новым ощущениям. Каждое утро она принимала мир в свои объятия, как неповторимое чудо. А на закате она легко отпускала его вместе с накопившимся трепетом маленького бабочкиного сердца. И ни разу она не задумалась, почему все это случилось именно с ней. «Значит, так надо» – решила она для себя. Как-то утром, пархая над незабудками, она вдруг заметила на земле две блестящие точки. «Что это?» Сильвия подлетела поближе, присела на подорожник. Она не могла отвести взгляда от непонятного явления. Оно двигалось прямо в ее сторону. Сердце. Оно стучало не так как обычно. Дыхание подступало к горлу и мягкой волной скатывалось обратно вниз, потеряв выход. Крылья дрожали как-то бесконтрольно. Маленькие лапки вспотели. «Успокойся, Си» - сказала себе смелая бабочка. «Ты же умеешь становиться всем вокруг. Вот и разгадай, что же это движется по земле». Она расслабилась, глубоко вздохнула и с теплой настойчивостью стала вглядываться в незнакомое существо. Оно было уже так близко, что Сильвия поняла, что две блестящие точка – это глаза. Бабочка снова заволновалась. Никогда еще она не видела таких глаз. Сначала ее ослепила их красота. Прошло немало времени, прежде чем Сильвия смогла привыкнуть к ней. О, как же любила она проникать в красоту и наполняться ею до краев! Но что это? Именно сегодня, когда бабочке хотелось этого, как никогда, у нее ничего не получилось! Ничего. Она захлопала длинными рестницами, облизала губки и попробовала снова. Ничего. Ах, неужели закончилось действие чудесного дара, к которому она успела так привыкнуть? Сильвия огорченно вздохнула, отвела ненадолго в сторону глаза и тут же залюбовалась вспотевшим муравьем, который радостно снимал с плеч свою тяжелую ношу. И бабочка стала муравьем. «Значит, с даром все в порядке» - обрадовалась она. «В чем же тогда дело?» Она вернулась к двум знакомым точкам. Они дразнились, словно приглашали сыграть в незнакомую игру. Их красота завораживала, но...она не впускала в себя! Да, да. Оказалось, что бывает и такое. Чувства бабочки долетали до самых ее границ, и отразившись в холодном пространстве, возвращались обратно. «Странно» - подумала Сильвия. И вдруг она услышала голос:
- Везет тебе! Можешь кружить день и ночь над землей. Как много можно узнать, имея такие крылья!
«Крылья?» - подумала про себя бабочка. При чем здесь крылья?» А вслух она смущенно сказала:
- Вы простите, что я Вас так пристально разглядывала. Это все мое любопытство.
- Не волнуйся, я даже не заметил. Нужно было додумать одну интересную мысль.
- Какую?
- Ты все равно не поймешь. Да и долго объяснять. Такие вещи постигаются не за один день, моя дорогая. А ты я вижу очень эмоциональная. Я не могу долго тратить на тебя время. Мы, гусеницы, народ серьезный.
Сильвия не понимала, что с ней происходит. Глядя на эту странную гусеницу, слушая ее необычные речи, все больше и больше казалось Сильвии, что она ничего не знает о жизни. Всего за несколко секунд большая красивая бабочка, которой еще совсем недавно принадлежал весь мир, превратилась в незаметную пылинку, которой и прилечь-то негде! А гусеница, наоборот, как будто даже раздулась в размерах. Долго и поучительно она рассказывала о причинах и следствиях различных явлений. Сначала бабочка еще следила за ходом мыслей важной гусеницы, а потом и вовсе потерялась в незнакомой философии.
Гусеницу звали Лорентио. Он отличался силой характера и критическим складом ума. Другие гусеницы его побаивались и не всегда знали, как к нему подступиться. Но они уважали его, и, внегласно, Лорентио был признан безусловным лидером. Он знал об этом. Гордый и хладнокровный, он полз по жизни. И Сильвия поползла вместе с ним. Именно поползла, ведь у Лорентио же не было крыльев. И Сильвия оказалась первой, кого Лорентио впустил в свой мир. Он и сам не понял, как это произошло. Просто однажды разрешил ей немного пожить рядом. Искреннее любопытство бабочки азартно двигало вперед его неугомонный ум. Лорентио отважно пробирался по джунглям своих теорий. Сильвия, вспотыкаясь, спешила за ним. Она больше не впитывала в себя красоту, боялась снова показаться эмоциональной перед Лорентио. Сильвия очень дорожила его мнением и старалась быть достойной серьезной бабочкой. И лишь иногда, проползая по полю, она подставляла спинку скользящим золотым лучам. Что-то знакомое и нежное гладило изнутри ее сердце и манило оставить чужеродный мир. Но Сильвия решила больше не отвлекаться по пустякам. Должна же она, наконец, разобраться в причинах и следствиях! Но, как оказалось, это было не главной причиной.
Стояла теплая июльская ночь. Лорентио спал под кустом земляники. Свет луны поглаживал его ворсинки, и они нежно поблескивали в темноте. Сильвия смотрела на красивую гордую гусеницу. Да, он впустил ее в свой мир. Она оказалась избранной. Но была ли желанной?..С некоторых пор она осмелела настолько, что посмела надеяться, что хладнокровный философ впустит ее и в свое сердце. Сильвия полюбила его с первой минуты, еще тогда, когда заметила в траве две светящиеся точки. Ее никто не спрашивал, хочет она этого или нет. Просто что-то странное произошло с воздухом. Сильвия вспомнила, как невидимые искры промелькнули в пространстве и смешались с ее душой. И с тех пор она все ползет и ползет вслед за своим избранником, в надежде, что он остановится однажды и скажет: «Ты – чудо. Ты наполняешь мир флюидами счастья. Я рожден, чтобы ползать, но я научусь летать, чтобы закружиться с тобою в вечном танце любви». Бабочка так размечталась, что не заметила, как наступило утро. Серые тучи затянули небо густой паутиной. Сильвия вздрогнула в предчувствии беды.
Лорентио бредил уже неделю.Он потерял все ориентиры. Мир, который он строил с таким упорством и трудом, рухнул, развалился на тысячи безобразных черепков. И из его руин свежими ростками стала появляться правда. Лорентио давно заметил, что Сильвия излучает какой-то странный свет. Этот свет притягивал к себе и пугал одновременно. Особенно ярко он струился из глаз Сильвии. Под влиянием этих лучей, Лорентио переставал понимать свою реальность, но в то же время ему становилось так хорошо, что хотелось разгадать источник этой невидимой силы. С тех пор он только этим и занимался. Перестал есть и спать. Изучил труды всех мудрых гусениц, но никто не писал об этом. А потом, Лорентио заговорил о Боге. Своми новыми идеями он уже измучил всех вокруг. Сильвия была последней, у кого еще оставалось терпение поддерживать его многочасовые беседы. Она догадывалась, что он имеет в виду. Просто она не знала, что в мире гусениц о Боге говорят, ведь В МИРЕ БАБОЧЕК ИМ - ЖИВУТ. Да, да, живут. Как же она могла забыть об этом? Так вот, значит, как называется эта таинственная сила, которой наполнено все вокруг! Сильвия начинала осознавать тот дар, который открылся ей однажды на закате. Так вот, значит, в чем настоящая сила! Важно просто «быть» и впитывать в себя мироздание. Бабочка почувствовала, как ноют за спиною крылья. «Ах, Лорентио, зачем же ты создал себе этот тесный искусственный мир, когда вокруг столько живой красоты! Мы так долго ползли по земле, что я чуть не забыла, что умею летать». К Сильвии возвращались грация и смелость. Она взлетела к облакам. И стала облаком. «Я – белое пушистое облако» - шептала счастливая бабочка. Потом она еще долго превращала себя во все, что попадалось на глаза. Когда в небе загорелась первая звезда, Сильвия с благодарностью сложила крылья и погрузилась в молчание. «Так вот ты какая, Любовь! В тебе одной - все причины и следствия. Ты рождена, чтобы давать жизнь. Твои вечные спутницы – красота и радость. Через них ты общаешься с миром. Я – Божья дочь. Спасибо, что я есть. Здравствуй, Вечность!»
Сильвия знала, что она сегодня не вернется к Лорентио. И завтра не вернется. Бабочка обрела внутренню мудрость. К этому нужно было привыкнуть...
Лорентио тоже понял, что Бог есть. Для этого он проанализировал умом всю Вселенную. Сильвия не мешала серьезной гусенице. Она знала, что самое важное постигается только через собственное сердце. Она гладила Лорентио по бархатной спине и пела колыбельные песни. Она дарила ему материнскую нежность. Он часто плакал на ее плече. Однажды ночью он признался: «Ты знаешь, Сильвия, духовное сердце стучит для всех, а я хотел, чтобы только для меня». Она простодушно улыбнулась и поцеловала пушистого эгоиста. Он уже ни во что не верил, объясняя, что его мир вывернут наизнанку, что внутри ничего не осталось, что он съел самого себя.
- Улетай, ангел! – говорил он Сильвии. - Мне уже никто не поможет. Я видел Любовь, она протягивала мне руки, просила все отпустить. Было так хорошо. Я поверил ей, но тут вмешался ум и стал запугивать неизвестностью. Я предал Бога. Я не принял его дар. Все кончено. Я сам все разрушил. Сильвия! Ты была единственной ниточкой, связывающей меня с тем миром. Я питался твоим нектаром. Ты – ангел. Улетай же, пожалуйста, пока мой мир не поглотил тебя!
Сильвия и в самом деле очень уставала. Иногда, она покидала Лорентио ненадолго. Но лишь затем, чтобы наполниться свежими воздушными потоками. Высоко в облаках бабочка оживала. Солнце растворяло чужеродные страсти. «Я выбираю Любовь!» - кричала Сильвия в глубину небес и возвращалась на мрачную поляну. А он хотел умереть и прорасти зеленой травой. Но смерть не наступала.
- Я в аду, - говорил он.
- Значит, с этим нужно что-то делать, - отвечала она...
А потом он пропал. И она не знала, где его искать. Всю неделю у нее дрожали крылья и она не могла взлететь. Она знала, что жизнь – прекрасна. Просто нужно было время, чтобы боль разжала руки и выпустила ее на свободу. И она взлетела, чтобы понять, что счастливыми становятся самостоятельно. Она почувствовала, что счастье – это неиссякаемый источник, спрятанный в самой глубине сердца. Нужно добраться до него и выпустить наружу. И тогда, его смелые горячие волны прольются в пространство, согревая и радуя всех вокруг. День за днем Сильвия училась быть счастливой, разгадывая все новые и новые тайны души. Она так устала от чужих философий, что никак не могла нарадоваться самым простым вещам. Постепенно к ней возвращались силы. Внутренний голос стал смелее и громче. Своим маленьким пылким сердцем хрупкая бабочка познавала самую суть Бытия. Она нашла свой серединный путь, и с тех пор с мудрым спокойствием кружила над миром и впитывала в себя его живую красоту…
Однажды вечером Сильвия сидела на верхушке сосны. Она не сразу поняла, что произошло. Кто-то нежно позвал ее по имени. Что это? Галлюцинация после долгого полета? Голос показался ей знакомым, и неожиданная нежность теплой волной пробежала по всему телу. Она прислушалась и осмотрелась. Сердце кричало о чем-то, проглатывая слова. Да и вечерние шорохи мешали его расслышать. Сильвия все больше волновалась. И вдруг чье-то горячее дыхание обожгло ее левое плечо, и все тот же нежный голос прошептал в самое ухо: «Здравствуй, ночная фея!»
- Лорентио? – Сильвия от волнения быстро захлопала длинными ресницами.- Ты бабочка?
- Да. Вот уже истекает третий день, с момента этого чуда.
- И тебе это нравится?
- Что?
- Быть бабочкой?
- Мне нравится просто быть.
Сильвия понемногу приходила в себя. Ровным дыханием она успокоила сердце. Над лесом разгорался закат.
- Полетели на нашу поляну! – И ты все поймешь.
«Наша поляна» - звучало в ее опьяненной голове. И они взлетели, смешивая со свежими потоками воздуха новорожденные чувства. Он любовался ее грацией, словно видел впервые эти нежные плечи. А она каждой клеткой впитывала его взгляд и становилась все прекраснее и прекраснее. Счастье, которое она познала в одиночку, прорастало изнутри и переплеталось с распустившимися бутонами другого сердца. Долгое время Сильвия носила в себе эти цветы, не понимая что с ними нужно делать. И вот сегодня, не спрашивая ее согласия, они распустились сами. «Боже, как же мудро ты все придумал. Спасибо».
Они опустились на землю, и Сильвия заметила под кустом какой-то странный предмет.
- Что это? – спросила она.
- Это - мой старый дом. А лучше сказать – старый мир. Однажды, когда ты улетела на прогулку, я покинул тебя, как мне тогда казалось, навсегда. Я долго ползал по разным местам, но нигде не мог найти СВОЕ место. Все вокруг выглядело глупым и пустым. Жизнь стала настоящей пыткой, медленно отсчитывающей ужасные минуты моего жалкого существования. А потом мир сжался до невероятных размеров, и все погрузилось во тьму. «Вот и конец!» - подумал я и с облегчением стал ждать смерти. Но смерть не наступала. И тогда я по-настоящему разозлился. «Господи, прекрати же, наконец, эти муки!» - кричал я невидимым небесам. Много скверностей я тогда наговорил ему. Когда же из меня вылилась вся горечь и брань, пришло немое опустошение. Я лежал в забытьи и бредил, не понимая существую я еще или нет.
Не знаю, сколько времени длилось это небытие. Чтобы хоть как-то согреться в этой мрачной тюрьме, я вспоминал тебя и твои колыбельные песни. Они наполняли нежностью мою скорлупу и однажды мне показалось, что в холодном черном воздухе блеснула искра. Она стала появляться каждый день, и я назвал ее искрой надежды. Так проходили дни моего заточения. Но мне уже не было так одиноко. Впервые в жизни я почувствовал, что нужен кому-то. Нужен таким, какой есть, прогнивший насквозь, отвергнувший сам себя. Искра стала моим внутренним зеркалом, в котором отразилось все безобразие души. Но оно больше не пугало меня. И я отдался, наконец, во власть новым чувствам. И тогда неизвестность, которой так пугал меня мой ум, стала окрашиваться в разные цвета. Сначала она растворила загрубевшие сгустки боли, потом постепенно проводила за порог сердца пугающие и воюющие образы. Ее мягкие руки пахли свежей росой, и скоро все пространство заблагоухало ею. Нежно и мягко она посадила что-то в моей измученной душе и каждый день поливала эти семена. Однажды мне стало так щекотно, что я даже рассмеялся. «Что это?» - подумал я и с любопытством посмотрел на свою гостью. Она игриво улыбнулась и покинула мое жилище. Я не успел спросить ее имя. Мой дом как-то странно затрещал и стал шататься из стороны в сторону. То, что ты видишь под кустом – это и есть остатки моего жилища. Я родился, понимаешь? Родился заново! Бог подарил мне крылья, чтобы я рассмотрел животворящую красоту ЕГО ТВОРЕНИЯ. И вот уже третий день я пробую на ощупь все вокруг…
Лорентио закончил свой рассказ и заметил, что Сильвия не смотрит на него. Ее глаза посылали какой-то таинственный свет в самую глубину небес. А потом он расслышал слова тихой молитвы, ласкающей воздух. Долго-долго текла живая струя благодарности по каналу света. Лорентио сел поближе, расправил крылья и прижался всем телом к дрожащей подруге. «Ты – чудо» - сказал он. «Ты наполняешь мир флюидами счастья. Я был рожден ползать, но я научился летать, чтобы закружиться с тобою в вечном танце Любви!»