Чтоб тебя не украли во сне, нарисуешь глаза на веках.
Тесный воздух собственных нетей не обступит, не заберет
в зигмунд-парк или в карлово варево, где затхлые перья ветра -
даль нехорошая, мглистая, добрая, оживляющая рот-в-рот -
да в такую жизнь, простигосподи, в индуистский аттракцион:
режешь к празднику поросенка - хрипишь, и вода в глазах
поднимается черная, гулкая, словно море, со всех сторон -
над и под, и еще внутри - тот я сам, что поймать нельзя,
можно только почувствовать - этот гул, эту немую зыбь.
Песни тысячелетних, огромных рыб, горящих фосфорной слизью.
И взгляд, что кажется нарисованным, качается и скользит
в темноте, закипающей цветом, говорящей, дышащей близко.