демократический офорт
Я даю стране угля,
хоть и мелкого, да много.
У меня одна дорога –
рою землю света для.
Я фонариком свечу,
но на всё есть воля божья.
Вот те раз, тогда чего ж я
всё о воле хлопочу?
Хороши у нас дела,
прямо чёрные делишки –
мышка кошку родила,
ну, а та сожрала мышку.
Поднимался чёрный дым
на мильон гектаров с гаком.
кто сдружился с тетропаком, -
будет вечно молодым.
Не бумагу сел марать,
а выписывать балладу.
Вспоминаю: поле, рать,
княжий щит, врата Царьграда.
Топот. Ржанье. Шум. Ночлег.
Чёрный ворон, знак зловещий.
Тут кольнуло, – вдруг не вещий
был тот князь,
и не Олег…
С головой ушёл в склероз,
из склероза впал в нирвану,
за нирваной встал вопрос
относительно Ирану.
Полночь близится. Стою.
Бьют часы, за ними – склянки.
«Буря мглою»... роем – танки…
В танках «янки»,
мать твою!
Затаился и залёг
(чин-по чину, шито-крыто).
Слева – красный уголок,
справа – коврик для шиита.
Вечер. Улица. Фонарь,
нехорошая примета.
Приближается ракета,
баллистическая тварь.
Зуд в руках, и в мыслях зуд.
Ни лопаты – ни гранаты.
Тучи чёрные ползут,
а за ними – демократы.
Я с Валдая, не из бар…
Поднимаюсь и с размаху
ворот рву, затем рубаху
и ору, - Аллах, Акбар!
Вдоль дороги кур коптят,
дразнят сволочи духаном.
Густо «Боинги» летят
и шмаляют по барханам.
Сажа стелется, как крем,
и промолвил мой приятель, -
«…дым отечества… приятен»,
но я копчёного не ем.
По весне из Сомали,
в направленье Гиндукуша,
потянулись журавли,
помахали «ножкой Буша».
Демократы в этот раз
среагировали сразу –
объявили шухер… газы…
я надел противогаз.
Тут густой раздался мат.
Догадался – не иначе
собирает компромат
Би-би-си для передачи.
На зубах скрипит песок.
На спине – турель складная…
«Гой ты, Русь моя родная»!..
«Я твой тонкий колосок»!
Потекло из колоска,
а меня насквозь продуло.
Штирлиц вылез из песка,
под лопатку сунул дуло,
в зубы – прочий инструмент
и шепнул, стянув перчатки, -
на ракетах отпечатки
засекли радистки Кэт.
Вы, товарищ, не могли б…
Но степенно и без споров
я прервал его, - Киркоров
мне не нравится Филипп.
«Люди гибнут за металл».
«Ты – мой тазик. Я – твой веник»…
…………………………….
На халяву съел вареник
и губищу раскатал.
Наблюдая за собой,
за противником, тем паче,
по майдану шли гурьбой
с ирокезами апачи.
Штирлиц вытащил пароль.
Тут прислали на мобильник
сообщенье, мол, рубильник
отключил какой-то тролль.
Съел печеньку, плюнул ввысь,
почесал с ухмылкой темя…
Тут, откуда ни возьмись,
«геть усих» возникло в теме,
стало требовать «лавэ»,
заявлять, что все мы волки…
Я сказал, - возьми на полке.
Мне не жалко: «Хай живэ».
Тучи чёрные ползли,
нагло лезли, аж обидно.
Нас куда-то повезли,
а куда? Впотьмах не видно.
Сердце ёкнуло, - а вдруг
не судьба назад вернуться?
Ой, ребята, не споткнуться б
о родной Полярный круг.
Зашумел «Охотный ряд»:
«Миру – мир! Долой буржуев»!
Я который день подряд,
зашифрованный, бомжую.
то шамырлы съем глоток,
то хлебну пропана запах…
Загнивает «дикий Запад»,
развивается «Восток».