1.
тебе, опасливо прежде неназванной,
тебя, что на «л» с продолжением –
одинокий в безлЮбвьи,
в широченные с ночными облаками небеса –
пою, зову и славлю
в зимний город…
сквозь любимой растворившийся образ,
зарубцованными сросшимися губами,
замолчавшими в месяцы-бури обид -
четырежды, на все стороны света, в темноту,
немоту разрывая пророческой явью –
тебя прославляю, любовь…
пусть название этой разгадки
так привычно, так просто, обыденно, но
без неё всё невидимо и нечитаемо, смертно,
без неё только ночь, только сон…
наши руки и плечи, подробности кожи,
наши годы взросления – всё
без взгляда и прикосновения любимых
спокойно увядает в никуда…
неощутимые и нелюбимые тела
впотьмах обыденности зАслепо гуляют
их столько – несвоих, чужих, немилых,
что страшно начинать считать,
ведь лишь одна из одиночества спасает
и лишь один уводит в мир двоих
из многолюдного взаимоневниманья..
а уберечь вдвоёмность вдвое непосильно
одному, но на двоих надежда -
слепое продолжение любви…
2.
как будто и природа слышит –
зима растаяла, и в январе - весна
дышит земля, не укрытая снегом,
тянется к свету трава, что по сезону не должна…
и я тянусь… казалось, уже проклят,
уж брошен сам собой в поток прохожих –
плыть и не замечать, не выделяться,
но выдают глаза, хватаются
за встречное, за юное,
за каждое спешащее лицо женское…
взгляд дворняги типичный –
«возьмите накормите»
своею красотой, свежестью кожною,
напоите лаской-водой:
«ты?.. нет... а может – ты? нет тоже.»
на Мою ни одна не похожа
так жаждать нежности, прожив полжизни,
не огрубев от скепсиса, от опыта -
нелегко и неприлично, но
и не возможно без неё, как в песне
и кажется почти невероятной
взаимность в невидимом взгляде
внимание в самую глубь устремлённое,
ответным моим вдохновлённое
не верится и что подробности нательные
под взглядом занимательными станут,
воспрянут как трава, мятежно в январе зелёная,
навстречу женственному зренью
и прикосновенью, как будто к солнцу
3.
что ж мы за книги такие?
которые много раз выброшены,
недочитанно-скомканные,
с главным невычитанным –
но вдруг новизну обретающие,
лишь были б глаза их читающие…
облака спешат к Востоку посредине января
оттепель здесь не по сроку – размечтается земля,
площадь Трубная сияет влажно в солнечных лучах,
так любовь и подступает, словно в чистых небесах
этот яркий, неянварский над столицею закат
одному – подарок царский, а другому – бывший Ад…
не утихает окаянство чёрное –
отважиться любить, теплеть
сквозь прошлого золу и злобу,
не разменяться, с неживым расстаться,
не побираться, а вперёд шагать ширОко,
очистившись огнём осенним мудрым:
сам не отважишься любить –
тебя полюбят жалостливо,
сам не осмелишься окликнуть красоту –
тобою залюбуется жеманно нежеланная,
и - сдашься, смаринишься, станишься,
станется с такого, на ласки изголодавшегося…
жизнь – неустанный бой,
любовь – как зеркало, работа над собой
неизменная, каждодневная, тяжелейшая,
но светлейшая высь взаимности
лишь тем на взлёт под силу, кто не раз
поднял свой вес, изжил печаль из глаз,
не укоряя карее желанье
и не ища ему пристанище-признанье
любое:
тут нужна любовь,
бескомпромиссная,
сияющая вновь
на все необозримые просторы мирозданья
4.