Вглядываясь в небо,
я не увидел ничего, кроме
жирных, обмякших от жары
облачищ и
под одеялом пыли,
в июльской дреме
солнца,
раскинувшего ручища-лучи.
Вслушиваясь в пространство,
я ничего не услышал
кроме
зуммерной стрекотни комарьей,
мата армян строителей
на соседних крышах
и храпа друга,
легшего покемарить.
Вдумываясь в смысл жизни,
я ничего не вывел,
кроме того, что он
как хороший секс,
что мысль по сути своей –
перелом или вывих,
время – метафора вечности,
а стих – безусловный рефлекс.