В однокомнатной нише унылой панельной коробки,
Где пространство меж стен заполняет тяжёлый дурман
Табака, алкоголя, тоски, подгоревшей проводки,
Он писал по ночам О_Любви_Гениальный_Роман.
В перекрестье прицела, что сплёл паучок в абажуре,
Не мигая, смотрел, словно киллер, рванувший затвор.
А потом вдруг срывался, подобный неистовой буре,
И расстреливал пулями клавиш экранный набор.
По живому кромсая DELETом свой текст, как мачете,
Среди тысячи строк он искал лишь одну – на века!
И тянулась рука то за водкою, то к сигарете,
И свинцовой плитой вновь на сердце ложилась тоска...
И тогда, озверев от причуд непокорного шрифта,
Он бросался к двери, отделявшей его от людей.
Чутким ухом ловил дребезжание старого лифта,
Что, быть может, сегодня к нему поднимается с Ней.
Ожиданием тщетным себя изведя до конвульсий,
Падал навзничь в махровую пыль – и лежал до утра:
Бездыханный, холодный, как лёд, с тонкой ниточкой пульса...
Чтобы днём – как придётся, а ночью – всё та же игра!
И игра повторялась, и ночи cгорали, как спички,
Но Она всё не шла... И опять – заколдованный круг:
Скрежет лифта, стук клавиш, экран монитора привычный
И роскошного кружева раб – одинокий паук.