Черный силуэт
Холодным смехом – градом виноградин
Меня осыпал бледный лунный рот.
Был намагничен золотом фантазий
Весь в яблоках росистых небосвод.
Тянуло с моря вечностью и слизью.
Весь город, как горящий циферблат.
Пульсировал мучительною жизнью,
Стремительно несущейся назад.
Большая деревянная матрешка –
Под-хохлому раскрашенный мертвец,
Стояла у раскрытого окошка
И целовала выщербленный крест.
К моим ногам, как тень, как сон тревожный,
Упали складки тлеющих одежд, -
И под прозрачной, плавящейся кожей
Метался смерти черный силуэт.
***
В привычном сне,
От жизни отлученный,
Храня в груди запекшуюся боль,-
Положенный пол скорбные знамена,
Стыл в тронном зале
Свергнутый король.
Был шахматной расчерчен светотенью
Прохладный сад и яблони цвели,
И солнечные зайчики по стенам
Метались, словно белые шмели.
…И небо голубело за окном,
И птица пела вечные слова;
И, как бутыль с густеющим вином,
Покачивалась в шлеме голова.
Конец маленького человека
Распавшийся сознаньем человек,
Словно рукой в рукав,
Никак не может взглядом
Попасть в смещенное пространство.
От одной к другой перебегая куцей мысли,
Он прячется за них,
Но сам весь на виду
У неба навалившегося злостью
На маленькую слипшуюся душу.
Слепые недоконченные жесты;
Обрывки фраз,
Словно обрезки жести;
Мольба без слов;
Трясется, как канат,
Под ним земля.
И он себе не рад, -
Но без себя нельзя:
Такого жалкого, разбитого, чужого.
Он за душой живое ищет слово,
Но достает одни лишь имена
Скончавшихся недавно междометий,
Глаголов, существительных, -
Потом
Тускнеет весь,
Становится все площе, -
И рассыпается,
Как тлеющие мощи.
Перебитое крыло
Пустыми оспинами глаз
Я трогал зеркало пространства.
Светились цифры на часах,
Дотла сжигая постоянство.
Известкой пахло из метро…
Окаменелостью прибоя.
Был тяжек маятник покоя,
Как перебитое крыло.
Победоносец
Колокольным скачен ознобом
Мне на череп натянутый слух;
И к сознанью прикованный робот
Раздвоился на плоть и на дух.
Серебрящимся сгустком ножа
В мои жилы вливается время,
И сквозная саднящая ржа
Проступает, как роза на шлеме.
Копьеносное небо богов
Разверзает и латы и кости, -
И лежат под забралами слов
Моих тысячи лиц на погосте.
Отпечаток огромной ступни
Растекается лунная лава;
И на тонких поводьях звенит
Неземная улыбка кентавра.
Победоносец
Колокольным скачен ознобом
Мне на череп натянутый слух;
И к сознанью прикованный робот
Раздвоился на плоть и на дух.
Серебрящимся сгустком ножа
В мои жилы вливается время,
И сквозная саднящая ржа
Проступает, как роза на шлеме.
Копьеносное небо богов
Разверзает и латы и кости, -
И лежат под забралами слов
Моих тысячи лиц на погосте.
Отпечаток огромной ступни
Растекается лунная лава;
И на тонких поводьях звенит
Неземная улыбка кентавра.
***
Я в тишине глубокого колодца,
Я слышу голос вечного червя, -
А надо мною в небе с болью рвется
Живая светоносная звезда.
Задумчивые памятные знаки
Цветы кладут на косные пласты…
Но расцветут они ярчее маков,
Разбуженные жаждой красоты.
26 ноября 1975г.
Сон Иуды
Как мертвое сердце на блюде
Лежит виноградная гроздь.
Под утро приснился Иуде
Тупой окровавленный гвоздь.
Играет слеза голубая
На веере черных ресниц,
И туча горит золотая
Распадом пасхальных яиц.
***
Улитка в шахматной короне
Ползет по каменной руке.
Плывет на пробковой иконе,
Спаситель спящий, по реке.
Платочек белый с узелками,
В них слез живое серебро,
Лепит, как голубя - губами
Он слово вечное: добро.
Вдруг, черным зеркалом могилы
Всосав последнюю звезду,
Его душа пошла ко дну
И ничего не отразила.
1974г.
***
Ты целый день купался
в мертвой славе
И чьи-то руки скользкие ловил,
И вот закат - кровавый Азраил,
Тебя лучом последним обезглавил.
И стала тьма,
И засветились луны,
Там среди них
одна была твоей,
А на земле над яблоней цветущей
Всю ночь рыдал безумный соловей.
1973г.
***
Глотаю грозди света,
Как линзы виноградин.
Зеленым льдом одета
Страна моих фантазий.
Окна рояль стеклянный
Весь день играет Листа;
Как клапаны органы,
В саду вздыхают листья.
1974г.
Вышел вечер
Вышел вечер
В конском платье.
Он бетонное копыто
Запломбировал луною,
И щепотью белый порох
Бросил мне
В зрачки сквозные.
Из земли стеклянный волос
Рос серебряным фонтаном,
И звезды алмазный колос
Шевелил мой труп усами.
Лечу один
Над городом мерцающий покой.
Лечу один в пределах жизни новой.
И в моей памяти вскипает сад вишневый,
Разлитый по эмали голубой.
Я целостность прекрасного храню,
Неся в ладони яблоко, как душу.
Ленин и Бог
У мавзолея Бог стоял,
Раскинув огненные крылья, -
Глаза раздробленных зеркал
И в жилах – сосны золотые.
Он вопрошал – молчали камни,
И спицы ленинского лба
Историю колесовали
Набегом гордого ума.
Вдруг пробил Час. Рубины сгасли;
И площадь красная спала
Под сводом черного крыла,
Разинув каменные пасти.
Пан
Цветы, - как блюда навесу, -
Держали летнюю красу.
И, как горящий керосин,
Дрожала утренняя синь;
И вписан был в небесный круг
Луны серебряный утюг;
И шел куда-то человек,
Тень на плечо взвалив, как мех.
Касался дол козлиных ног
Травой и лентами дорог.
Сказал мне шепотом тюльпан,
Что это был великий Пан.
Сплин
Как муха дохлая в графине,
На дне души тоска лежала;
Задернув окна черным сплином,
Ночь звезд еще не выдыхала.
Был на дворе двадцатый век,
И на огромном циферблате,
Как смехотворное распятье,
Висел на стрелках человек.
Каждый день
Каждый день - как нарост на березе,
Как сутулый бесчувственный гриб;
И стихи мои в тусклом наркозе
Издают бессознательный всхлип.
Шевельнув плоскостями души,
И накренив тяжелое небо,
Я лечу среди острых вершин
По следам своего же побега.
В небе мертвая тает петля, -
И к ньютоновским яблокам пяток
Все сильней тяготеет земля
Каблуками бетонных площадок.
1976г.
Импровизация на тему "Правильное решение"
Пересчитав мгновенья,
Как тычинки,
Мысль обрела возможность опылить
Своих цветов абстрактных невидимки
И все цвета на них восстановить.
Прозрачный газ
Воздушного проема
Горел в душистых чашечках глазниц,
И взлетный крест лежал аэродрома
И распинал стальные туши птиц.
Из головы выскакивали числа,
И охватив ее, как циферблат,
Стали на дроби бешено делиться,
Словно несметных карликов парад.
Одно число
Было, как гвоздь железный;
Я на него набросил, как лассо,
Своей души стянувшуюся бездну -
И вставил мысль, как палку в колесо.
***
Я в тишине ловлю цветные сны
И слушаю звучанье звездной сферы
И поступь проповедницы-Венеры,
И трогаю натянутые нервы.
Сквозь ночь летят, горят, как мотыльки,
Мои, бессонницей разомкнутые веки.
Я слушаю ударный пульс строки
И Божий образ вижу в Человеке.
На швах библейского листа
На швах библейского листа
Лежала массовая лень;
Раскрой телесного холста
Был легче платья королей.
Сечет стратегия минут
Топорным воздухом ноги;
Ноля великий абсолют
Был виден там, где нет ни зги.
Притворство бешеных собак, -
Когда опененные рты
Пилою белой срежут мрак
В цветах куриной слепоты.
Я называю этот бред
Стихийным бедствием листа;
Горбом стоит велосипед
В ночи сведенного моста.
Стихов альпийский переход:
Под снегом спящие посты,
И скомороший рифмоплет
В душе подснежники растит.
Лица морщинистый кисет,
Солей нарушенный баланс;
Все суета сплошных сует:
Аванс, получка, вновь аванс.
И заключительным мазком
Не довершив своей картины, -
Держу над собственным виском
Будильник с пеньем соловьиным.
Младенец мой купил на вырост
Из ворсы звездной воротник;
Мой мозг, как мыслящая сырость,
К костям доверчиво приник.
Фрагменты чайного сервиза
Давно остыли на столе,
И ловит гаршинская шиза
Меня, как муху на стекле.
Но бытие убойной силой,
Бригадой комплексных потерь
Меня из мускулов слепило,
Которых крепче нет теперь.
Азраил
Я целый день купался в мертвой славе
И чьи-то руки скользкие ловил;
И вот закат – кровавый Азраил
Тебя лучом последним обезглавил.
И стала тьма,
И засветились души,
Там, среди них, одна была твоей;
А не земле над яблоней цветущей
Всю ночь рыдал безумный соловей.
Сон
Золотой мотылек,
Прикрепленный к свече прогоревшей,
Почерневший фитиль,
Как проклятую душу сосет.
Ночь, как черный венок,
Шелестит над землей постаревшей;
Среди лунных колонн
Тишина ледяная метет.
Циферблат распахнул
Целый веер серебряных стрелок,
По ступенькам веков
Я спускаюсь в пустой мавзолей.
В золотых ободках
Здесь стояло тринадцать тарелок,
В них лежало тринадцать,
Белее чем снег голубей.
И стояли лучи,
Прислоненные к мраморным стенам.
В самом дальнем углу,
Погруженный в кипящий металл,
Кто-то полуземной,
Весь отлитый из бешенной пены,
Обнаженную мысль
Над собой, как крыло, распинал.
Март 1973г.
Самоубийство
Вчера застрелился Н.П.,
Мелко-мелко, по крысьи
Изглодал деревянный плинтус.
Во всю стену углем: «Будьте прокляты!»
Руки косо раскинуты,
Как самолетные крылья.
Я поднял на руки его холодную голову
И высосал из виска свинец.
Приходят люди.
Подолгу смотрят
И уже не могут оторвать своих глаз
От мертвого тела;
А уходя, оставляют в нем
Черные жала зрачков, -
И за порогом умирают, как пчелы.
Февраль 1973г.