Надрыв, надлом и всякое такое,
То – слог не мой, я говорю грубей.
Как на войне мечтаю о покое,
Хочу стать сильной, становясь слабей.
Живут в глубинах моря осьминоги.
Чиста их мысль и добродушен нрав.
Кто скажет, что безнравственна в итоге
Жизнь осьминога, будет он неправ.
У осьминога формы совершенны,
В нём по закону всё, как надо быть.
Нет дураков и гениев блаженных,
Он знает путь, которым надо плыть.
Его потенциальная добыча,
Когда он сыт и весел, тоже здесь.
Он есть не станет впрок, на всякий случай,
Такой закон у осьминогов есть.
На чёрный день не создаёт запаса.
Его полёт красив и величав.
Он понапрасну не сгущает красок
И он не рубит никогда с плеча.
У осьминога множество присосок.
Он так устроен, это его суть.
Спокоен он - узор его небросок,
Когда же зол, то страшен, просто жуть.
В глаза он пустит дым и, став багровым,
Даст шанс врагу, покинув его грот,
Убраться подобру и поздорову,
И только в крайнем случае сожрёт.
Живёт на дне, в камнях, в морской пучине,
Таращит свой большой, наивный глаз.
Он домосед, не знающий кручины,
Все убеждались в этом много раз.
Он никогда не ест себе подобных,
Не извращая сути бытия.
Нам перед ним должно быть неудобно,
Он лучше нас, подозреваю я.
Мы не считаем умным осьминога,
Головоногий, что поделать тут.
Нет интеллекта и не верит в бога,
Вот только ноги от ушей растут.
Соизмеряем и сопоставляем:
Мы – на вершине пищевой цепи,
А он – внизу, но этого не знает
И потому сном праведника спит.
Детей своих выводит и лелеет,
И от врагов различных сторожит.
Красиво жить он лучше нас умеет,
Но пьяный на диване не лежит.
Он – осьминог, мы с вами – человеки
(Я это гордо не произнесу).
Есть у людей моральные калеки,
У осьминогов – нет и в этом суть.