Шаг замедляя, тяжело дышал,
Хрипел своею старческой одышкой
Двадцатый век, а вслед ему бежал
Век двадцать первый, резвый, как мальчишка.
Двадцатый век устало семенил.
Век двадцать первый, резво наступая
Ему на пятки, старика сменил,
На сотню лет в свои права вступая.
И двадцать первый, что от Рождества,
Шел по земле и в каждый дом врывался.
В нем столько было жизни торжества!
А век двадцатый в прошлом оставался.