На исходе, на дальней окраине,
Где размыты границы лесов,
Бурый камень в подпалой окалине
Спит в перине приземистых мхов.
Неподвижен, ветрами обласканный,
С переменчивых синих морей,
Околдован осенними красками,
Избалован вниманьем людей.
Я ведь тоже стоял изваянием
На распутье размытых дорог,
Любовался сомнением каменным,
Глубоко погружённым в песок.
Мчалось время отчаянной птицею,
Улетало в безбрежную высь, -
Несуразностью, небылицею,
Чюдо-сказкой ложилась на лист.
Я следил за полётом, записывал,
Бурый камень, лаская рукой,
Словно жизнь свою перелистывал,
Перед тем, как уйти на покой.
На распутье дороги по-прежнему,
Бурый камень – осенняя грусть,
Утопает во мшистой пролежине,
Неподвижностью брошенных чувств.
Я уйду, где ветра беспощадные,
Где дороги – широкой рекой,
Где берёзы – шеренгой парадною,
Что-то шепчут, клонясь надо мной.
Я уйду, но вернусь обязательно,
На окраину, в точку начал,
Где записывал сказку старательно,
И о дальней дороге мечтал.