(письмо в никуда из ночного отеля «Шаим»)
«Тот, кто ночью-поэт»(С.)
Я еду в развозке. С работы. С коллегами. Они обсуждают события прошедшего дня. За окнами темнота разбавлена многочисленными огнями, некоторые из них кажутся фонаря-ми на перекрестках. Вот и знакомый поворот. Наш автобус сворачивает на нем. «Шаим». Я лишь успеваю поднять голову и остановить взгляд на окне третьего этажа отеля. Оно, родное, тяжелыми серебристыми шторами.
….Мы встречались с ней там, в этом номере с окнами на проезжую часть.. Мы не были проститутками, лесбиянками. Просто нам хотелось побыть вдвоем. А это было почти не-возможно в нашей повседневной жизни. Расстояния разделяли нас.
….Мы встречались с ней редко. Совпадало так, что она приезжала зимой и звонила мне уже из отеля. И вот, я снимаю шубку, потом мы долго-долго с ней разговариваем. Эта ее манера говорить, а моя молчать! Со всеми другими моими знакомыми, неважно какого они пола и возраста, говорила я - меня слушали. Или беседа строилась на премилом диа-логе. Но сейчас говорила она….
Я всегда тосковала по ней. Она по мне не меньше. И вот мы вместе. В комнате (пусть и казенной) кресла, столик, вино, книги, торшер, кровать. Она и я. Она со мной. Время…
Наступала ночь. Нет, мы никогда не выключали света сразу. Нам необходимо было видеть друг друга как можно дольше. В те часы мы воровали у мира море. Море чувств.
Но когда в окно заглядывала луна или фонарь (старый, уличный, как из сказки Ганса Хри-стиана Андерсена) наступала настоящая ночь, такое мы давали ей определение.
Глаза в глаза. Мне, да и ей (это мы читали в наших взглядах) необходим был тот молчали-вый разговор.
А после мы засыпали, обнявшись. Она, как ребенок, прижималась ко мне. Я слушала ее дыхание. Я знала ее всю. Видела как ей тепло и уютно рядом со мной. И верила, что мы с ней, пока обе живы, будем вместе, пусть и один день в году.
А за окном падал снежок, а иной раз выла вьюга. Зимы были разные.. .Темные дыры но-востроек с одной стороны отеля и ночная жизнь города с другой, и не догадывались о том, что…Они ни о чем и не могли догадываться. Разве у них есть способность мыслить, тем более гадать?
Нашего совместного утра никогда не наступало. Мы не любили утро. Утро – это всегда расставание с чудом. Ночным. Вспомнилась Марина Цветаева. Ее «Плохое оправдание»: «Только ночью душе посылаются знаки оттуда, Потому все ночное, как книгу, от всех бе-реги! Никому не шепни, просыпаясь, про нежное чудо:свет и чудо-враги!» Я уходила из отеля в глубокую тьму. Только один Бог знает, как я добиралсь домой. А она в это время крепко спала. «Твой восторженный бред, светом розовых люстр золоченный, Будет утром смешен. Пусть его не услышит рассвет! Будет утром- мудрец, будет утром- холодный уче-ный Тот кто ночью-поэт».
Сейчас, проезжая «Шаим», увидела в нашем окне свет. Она там. Она меня ждет. Она по-звонит. Обязательно. Мы же очень нужны друг другу.