«Благословляю ту случайность и благодарна ей вовек»
(из песни А. Герман)
Я просто взяла тебя у судьбы.
Впервые не задумываясь, почему даровано мне. Перестав привычно анализировать, чем обернется. Отбросив извечное, – сколько веревочке не виться.
Протянула руку и взяла.
Потом, не десять, и даже не двадцать дней спустя, прозвучало в сознании Германовское хрустальное, томительное:
Представить страшно мне теперь,
Что ты не ту открыл бы дверь,
Другой бы улицей прошел,
Меня не встретил, не нашел…
А тогда сработало подсознание.
Моя судьба вовсе не злодейка. Прижимиста – верно, строга, но без излишней жестокости, суховата, прагматична. Поводья не отпустит, кнут держит впереди пряника. Да и сам пряник не поражает сдобностью - то, что доктор прописал.
Знает судьба – подопечной палец в рот не клади, оттяпает.
Возможно, перестраховывается. Ведь ее на удивление щедрая рука осталась невредима (не от изумления ли?).
Я не несла в тот день желтых цветов. Их давно раздарили одержимые мартом мужчины. Я влачила свое тело вдоль унылого заводского забора. Вся в черном, с головы до пят, усталая наработавшаяся ворона на высоких каблуках. Ноги впечатывали в асфальт яблоневый цвет, волосы ерошил дурашливый майский ветерок. Ярко-красная сумка раскачивалась в такт шагам, сигнализируя: оставь надежду, всяк…
Совсем не Маргарита.
А ты оказался Мастером.
Одержимым, но не способным отчаиваться перед первой же трудностью, удивительно цельный, настоящий. По мальчишески мятежный, по мужски сдержанный.
Тронутые изморозью русые волосы, пронзительной ясности голубые глаза, едва уловимая, уложенная на лопатки картавинка. Чеканный, медальный профиль, превращающийся анфас в добродушного плюшевого мишку.
Таким я получила тебя из рук судьбы.
И мы, не бросавшая в придорожную канаву мимозу не-Маргарита, и не владевший никогда черной бархатной шапочкой Мастер, не пошли дальше вместе. Мы уселись в «народной телеге» и проговорили до взбудораженных сиренью поздних весенних сумерек. И это я-то, наставлявшая дочь не садиться в машину к незнакомцу!
Нет, мы не будто бы знали друг друга вечность. Мы узнавали. И прикипали намертво.
Как пресловутая синева к маю, колдовство к соловьиной трели, кровь к любви.
Потому что только с последней ее каплей выйдет из меня потребность бескорыстно и безоглядно чувствовать и дарить ответное чувство.
Потому и благословляю ту случайность.