Утренний бледный румянец,
Берег таежной реки.
Старый седой нанаец.
Берестяные буйки.
Солнце блеснет позолотой
Сто триллионов раз,
Кряжи платанов болота
Переработают в газ.
Корни, цветы – без разбора
Каменным станут углем.
Люди поверят в Бога
И разуверятся в нем.
Пойманы в мелкие секты
Вера, Надежда, Любовь,
Болью заилят проспекты –
Реки больших городов.
Падают звезды в глину.
Тлеет огонь костерка.
Ловит нанаец рыбу.
Воду несет река.
Каждым мгновением кряду
Не перестанет нести…
Тысячи грёз осядут
Нефтью во Млечном Пути.
Душ неразумная рыба,
Чувства и видимость слов –
Либо осадок, либо
Чей-то удачный улов.
Нувориш ты или нищий –
В сети или на дно.
Топливом или пищей –
Третьего не дано.
Близко ли, далеко ли
Берег той Колымы...
Вялит нанаец юколу
Тысячелетней зимы.
Только лишь самый редкий,
Диковинный экземпляр
Станет ему амулетом,
Символом высших чар.
Острого лезвия дужка,
Тонкий кровавый след.
Высушенной побрякушкой
Станет живой поэт.
Распотрошенный в качу,
Распят на кресте ветров,
Он принесет удачу –
Новый, большой улов.
Нанаец (нани, ульчское) – человек вообще
Кача – посуда, лоток (ульч.)