Про охаянного Хайма и вертухая Моню (брахиколон).
Хайм -
незаслуженно
охаян
на службе.
Якобы,
верил
всякому
мерину,
брал
взятки,
играл
в прятки
с прокуратурой
области
и дурой
в молодости -
визажисткой
Ларисой,
феминисткой
лысой.
Чей
муж -
гей.
Уж
прокурор
злится!
С тех пор -
не спится.
Взял
Рено,
смял
крыло
гадкий
Хайм!
Сладкий
лайм
жрёт
ночью,
врёт
сочно:
«Ваше
Рено -
в каше
говно!»
Так
заврался,
что бензобак
взорвался
в машине -
с Ларисой
и шинами
лысыми.
На зоне
пострел
Моню
узрел.
Он-
надзиратель.
На ОМОН -
насрать ему.
У Мони
порядки
в зоне,
не ****ки!
Ни панибратства,
ни гомосеков,
ни рабства,
ни генсеков.
Все
заключённые -
с колбасой
копченой.
Плачет
Хайм,
прячет
лайм.
Ночью -
сон:
в Сочах
он.
Анчоусы,
хачапури,
соусы,
куры,
цинандали
рекой,
миндаль
с икрой,
закуски
всякие,
музыка
звянькает:
настоящий
рай!
Спящий
Хайм,
что юнец,-
лыбится;
конец
дыбится:
упруго
надулся
в подруге…
Проснулся…
В глазах -
шоколадница,
оказалось –
задница
петуха
Гиви,
вертухая
пивом
угощавшего
и раками,
подставлявшего
сраку.
Умный
Хайм
засунул
лайм,
побелевши
от злости,
обнаглевшему
гостю
в жопу.
По помидоры.
Топот
в коридоре.
Кляцкнул
замок,
по яйцам
пинок.
«В койку,
фуфло!
На мойку
дупло!» -
Прогундел
Моня:
пожалел
соню.
Вывод -
очевиден:
Гиви –
злыдень.
Прощай,
Хайм!
не скучай –
- «ле хаим!»