Ям, Ямбург, Кингисепп –
так в разное время назывался мой город.
Обновки осени кроя,
леса алеют, словно пламя,
и кажется – не древний Ям,
а город ямбов перед нами.
В дремотно стынущей красе
сады вывешивают знамя,
и чудится – не Кингисепп,
а город ямбов перед нами.
В скрипучей ругани дверей,
на волю рвущийся упрямо,
как будто промелькнул хорей...
Нет, только ямбы, ямбы, ямбы!
И не беда, что холода,
что путь во тьме – на яме яма:
меня ведут через года
одни лишь ямбы, ямбы, ямбы.
Разбита морда фонаря,
клиновый лист в суглинок втоптан.
Но ямб сквозит во всём подряд –
напористый, четырёхстопный.
И я судьбу благодарю
за этот город бесподобный
и пью осеннюю зарю
за русский ямб четырёхстопный!