Уж лучше злость, тупая злость,
чем вид с опухшими глазами,
И эта дрожь, что бьет насквозь,
и сны - сплошное наказанье.
Я чувствую - продрогла вся
в жару, что градусов под тридцать.
Вокруг все учат: так нельзя,
пора забыть, пора смириться.
И потащили по врачам.
Лопатой сыпят мне лекарство.
А в клетке, скалясь и рыча,
забитый гнев, мое дикарство.
Но эта клетка непрочна -
из тонких стенок миокарда.
Они и лезут по ночам,
в пылу разбоя и азарта
вокруг все рушат и громят,
как некогда страну фашисты,
а утром, спрятавшись в меня,
опять покорны и пушисты.
Что если я сойду с ума
и не поспеет чья-то помощь,
И в ночь на спящие дома
вдруг хлынет сонм моих чудовищ?
И я их рушу и топлю,
на боль меняя запах злости.
Как заколдованная пью
лекарств отравленные горсти.