У городских трущоб особый запах -
такой смешать не сможет и Диор.
Нюхнув, поморщит нос вальяжный Запад.
"Я - дома!", - скажет местный идиот.
У городских трущоб свои законы.
В почёте: сила, хватка и размах.
Здесь самогон, почти не прячась, гонят.
Гостей не делят: зван он, иль не зван.
У городских трущоб язык особый.
Тут мат - не ругань, просто - лексикон.
"Люблю тя, тварь!", - признаются без злобы,
в ответ:"И я, такой ты рассякой!".
В трущобах видно всё, как на ладони.
"Тю! Тонькин хахаль чинит, гля, забор..."
"Ушёл от Кланьки ейный-то подонок,
пришлось вчерась ей вырезать аборт..."
До сей поры жива игра в пристенок,
а мяч гоняют даже сквозь буран.
Играют в секу, но
не из-за денег,
а чтоб своим считал любой барак.
Не по уставу из соседней части
солдаты
ночью бегают к вдове.
Им - хорошо.
Ей - временное счастье.
Не судят их.
Поскольку - свято ведь.
В трущобах городских играют свадьбы,
с салатом чтобы, ну и с дракой чтоб.
Собой пополнить воинскую рать бы -
любой пацан тут сызмальства готов,
коль сможет он до совершеннолетья
не загреметь к Макару на луга.
В трущобах жил.
О сломе их жалеть я
не стану, нет.
Не буду и ругать.