- Скоро еще? – нетерпеливо спросила я.
- Скоро, скоро, прямо уже практически, - Мячта вел меня с завязанными глазами добрых полчаса, и это порядком поднадоело.
- Они не любят неосторожных и нетерпеливых, - вкрадчиво объяснял Мячта почти шепотом. – Бывают сами подскочат, а бывает долго приманивать надо. Кусочки впечатлений протянешь, они похрустят да и отбегут. И хорошо еще хоть пару строк намашут, так хвостом и что было смахнут.
Ступни утопали в бархате травы, и появившаяся роса слегка остужала уставшие ноги.
- Мы их должны опередить, - заставляя снять обувь, объяснял Мячта. – Дрожь земли, колыхание воздуха, смена настроения – все может выдать как нас, так и их.
- А зачем глаза завязывать? – недоумевала я, - Как мы их увидим?
- Для обострения чувств. Мы их начало почувствуем и затаится, а они сами придут.
Вдруг нога наступила на что-то мягкое и податливое. Рой маленьких завихрений облепил ногу и щекотал пятки.
- Ой! Что это?! – вскричала я от неожиданности.
- Тише, тише, они уже близко. Ступай, не бойся, это облако.
Ветер донес какие-то звуки и воздух мелкой дрожью прошелся по ноге.
- Играются… - прошуршал над ухом Мячта, - снимай повязку и тихонько выгляни за край.
Я сняла повязку и сразу зажмурилась. После ночной земли трудно привыкнуть к яркому свету поднебесья. Здесь уже вовсю сверкала заря, постепенно лучами бурявя облака по направлению к земле.
- Ух ты!.. – невольно вырвалось…
Поле… белое воздушное поле до горизонта. Взошедшее солнце разливалось белоснежной простыней и обрамляло края каждого бугорка блеском лучезарных переливов. И посреди всего великолепия с звонким ржанием резвились лошади. Лошади с крыльями.
- Пегасы, - словно прочитав мои мысли, пояснил Мячта, - Правда красивы?
Они были безупречны! Словно обвалявшись в молочной реке млечного пути, они слепили своей белизной и захватывали дух. Белоснежные крылья, словно сотканные из невесомого пуха, незримо навевали ветерком в души жажду перемен и силу, устраняющая холод, застой и привносящую позитивное настроение.
Что-то мягкое ткнулось мне подмышку. Я резко обернулась. На меня смотрели любопытствующие глаза рыжего жеребенка. Он осторожно меня обнюхивал.
- Мячта, что это? – удивленно прошептала я. Лошадь на облаке вообще-то явление удивительное.
- Пегасик, - невозмутимо ответил он. Только тут я заметила неумело сложенные маленькие еще не совсем окрепшие крылышки на туловище.
- А почему рыжий? – недоумевала я.
- Нууу… мало ли где Пегасы летают. Видимо опускались травки сочной пощипать. Не все ж вдохновением питаться.
В это время рыжик начал требовательно тыкаться в карманы и лизать горячим языком ладони.
- Ты смотри, понравилась. Ну, теперь не скоро отстанет. Можно сказать свой муз у тебя уже есть. Правда дохленький и хиленький, но ведь когда-нибудь он подрастет и окрепнет и вдохнет в тебя поэмы и оды, порывов свободы, - с наигранным пафосом, обнадежил Мячта.
- Да ну тебя, - добродушно пробурчала я, с умилением почесывая вытянутую мордашку разомлевшего от ласк рыжего несмышленыша.