на всякий случай: буквы “пни ап” перед некоторыми стишками означают: “просьба не идентифицировать автора с персонажем”
* * *
Ну, вот и окончилось лето –
Летят, осыпаются листья,
И, кажется мне, до рассвета,
Готов я бродить по Тбилиси.
Давно отбелели дороги
Снежинками белых акаций,
И осень уже на пороге,
И в дверь начинает стучаться.
До боли в глазах на закате
Блестят непросохшие лужи,
И ветер на сером асфальте
Осеннее золото кружит.
И с этой пургой золотою
Мечты мои носятся где-то…
Впервые со мною такое –
И все из-за этого лета.
1969
Стройотрядный марш.
Я встану с рассветом и словом про мать,
Клопов отряхну и заправлю кровать,
Возьму две лопаты, возьму две кирки.
Кругом Кара-Кумы...Барханы...Пески...
Идет по пустыне двугорбый верблюд.
Бедняга - видать, его палками бьют -
Облезлая шерсть на горбах у него,
Прицеплен к огузку значок ГТО.
И молвил верблюд, тупо глядя в песок:
"И я был студентом, мой милый дружок.
Смотри же, во что превратил меня труд -
Теперь я несчастный двугорбый верблюд..."
Слеза потекла из запавших глазниц,
Задергалась пара квадратных ушей,
Заплакал верблюд, разрыдался верблюд.
Ребята! Вот так же и нас объегорят!
1974
* * *
Как хорошо и как же больно помнить
Лицо твое, тепло любимых рук
Сейчас, когда лишь пустота вокруг,
Лишь пустота. И чем ее заполнить,
Чем мне заполнить опустевший мир,
Мир, ставший вдруг таким чужим и странным,
Где нет всего того, что стало главным,
Тот мир, где часом длится каждый миг.
Ты знаешь, я живу - как будто сплю
Хожу, до пят привычками опутан,
И все часы считаю по минутам,
И все люблю, люблю тебя, люблю.
1976
Блюз Тбилисской окраины.
Проживаю наверху я,
Не течет у нас вода.
Разве только кончик носа
Можно вымыть иногда.
Нет сравнения с Европой,
Нет сравнения с Москвой -
Я хожу с немытой шеей
И немытой головой.
Разве только утром рано
Слышу, как шумит струя.
Подойду поближе к крану -
Нет, не каплет ничего.
1978
* * *
Жаркий полдень, асфальт подтекает,
Пыльный город, привычные лица.
Вновь пред нами, как обычно мелькает
Чуть знакомых людей вереница.
Нам не выйти из этого круга -
Мы встречаемся, снова уходим...
И мелькаем мы друг перед другом
Словно карты в игральной колоде.
Нас тасует судьба бесшабашно,
Мы спешим, мельтешим оголтело,
Мы все время друг к другу рубашкой,
Тою самой, что ближе к телу.
...Дамы сердца, шестерки с тузами,
Развеселых валетов орава -
Все проносится перед глазами,
Разлетается влево и вправо.
Кто они мы не знаем, не важно,
Мы друг друга не видим, не слышим.
Мы все время друг к другу рубашкой,
Тою самой, что к телу поближе.
Мы в себе утонули, как в море,
Мы ушли в себя, будто на полюс
Даже с другом своим в разговоре
Слышим только свой собственный голос.
Со своею единственной даже
Сердцем к сердцу недолго мы будем.
Видно, картам нельзя без рубашек,
А тем более людям.
1981
* * *
...Он был молод, горяч, занозист,
Номер выкинет - впору вешаться.
Говорили, такой уж возраст!
Ничего, с годами обтешется.
Обтесался. Смотрите, готово -
Ни единой занозы, аж глянец,
Как на старой скамейке садовой,
Полированной тысячью задниц.
1982
* * *
Кто как жизнь понимает, тот так и живет,
Или просто живет, не пытаясь понять.
Видишь, кто-то там рвется локтями вперед
И никто не в обиде - ну что с него взять.
Ну, а ты сомневаешься вечно, чудак,
Все на месте одном - ни вперед, ни назад.
А в итоге опять все выходит не так,
И опять получаешься ты виноват.
Не трави себя зря, о пустом не грусти,
Груз ошибок своих не считай за долги.
Лишь бы ты себя сам поскорее простил -
И поймут все друзья, и забудут враги.
Не копайся в себе, не блуждай в темноте,
К цели рвись напролом, сантименты поправ,
Будь, как робот, уверен в своей правоте
И тогда в самом деле всегда будешь прав.
Видишь, как неглубоко отгадка лежит -
Будь попроще, и все станет в мире ясней.
Если легче одними рефлексами жить,
Так зачем же пытаться прожить, как трудней?
Ну а ты-то, дурак, каждый взвешивал шаг,
Тяжкой думой казнился и ночи и дни,
И за это был всеми носим на руках
В шутовском колпаке и с клеймом размазни.
1982 г.
* * *
Посмотри, в застолье шумном пьют вино два парня рядом,
Этот - шутит, веселится, смех искрится звездопадом.
Тот - сидит, набычась мутно на весь мир звериным взглядом.
Одному вино - нектар, а для другого стало ядом.
Я вино сравнил бы с ветром, что летя над райским садом,
Пахнет летом и цветами, родником и виноградом.
А когда тот самый ветер пролетит с болотом рядом -
Прочь уносится, напитан лишь одним болотным смрадом.
1982 г.
* * *
Старо как мир - тире несовременно...
И мы согласно времени живем -
Меняем все, что было неразменно,
Что было непродажно - продаем.
Смотри - ярлык "уценено" повсюду,
Куда ни плюнь, в дешевку попадешь.
Серебреники вечного Иуды
Усохли потихоньку в медный грош.
И даже недоумки измельчали...
Ну кто б сегодня распинал Христа?
С ухмылкою пожали бы плечами
И покрутили б пальцем у виска.
И чокнутость - фантазии полеты,
И пошлость - поцелуи при луне,
И нету книг - остались переплеты
Под цвет обоев, по тройной цене,
И тот дурак, кто говорит от сердца,
И тот смешон, кто делу рад служить.
И только лишь умение вертеться
Подорожало до искусства жить.
1983 г.
Отчет
о прохождении курсов повышения
квалификации в г.Воронеже в 1980 г.
1.
Далеко теперь науки
Простирают свои руки.
ЭВМ и там, и тут
Облегчают людям труд.
Хорошо бы, хорошо бы
Нам поехать на учебу.
Потому что нужно всем
Знать про микро-ЭВМ.
Нас поедет трое. Каждый
Подучиться полон жажды.
Подписали нам приказ,
Чтобы выплатить аванс.
В бухгалтерии, однако
Дали нам пинка под сраку -
Ладно, едем задарма,
Без копейки... Ну, чума...
...............
...Поезд наш - "Москва-Воронеж"
Сквозь ночной несется мрак.
Срифмовал бы: "... догонишь" -
Рифма, жаль, уже стара...
Да, уснуть в плацкарте трудно:
Крики, ругань, шум и гам,
Дверь сортира поминутно
Больно ...дит по ногам.
Бабки, валенки, корзины,
Колбаса и апельсины.
Дым под потолком висит,
И за стенкой кто-то ссыт...
...Три часа. Трясусь в сортире -
Целюсь задницей как в тире.
Кто-то дверь толкает вдруг -
Ничего, потерпишь, друг!
Унитаз играет подо мной.
Будто конь горячий вороной.
Нажимаю ножкой тихо на педаль -
И говно мое летит по рельсам вдаль...
...............
Поезд встал. Темно, как в жопе.
Тускло лампочка горит.
"Все, ...дец, приехал, хлопец", -
Проводница говорит.
2.
Едем, едем не спеша
До отеля "ВМШ".
Что такое "ВМШ"? -
Объясняю, кореша.
Это школа у реки,
Учатся в ней моряки.
Номера при школе - бля!
От полтины до рубля.
Входим. Нам с порога сразу:
"Водолазы?" - "Водолазы!"
Ты нам только номер дай,
И хоть в воду нас кидай.
Хоть в сортир сейчас нырну,
Только брюки подверну.
Нас ведут все выше, выше.
Будем жить под самой крышей.
Молча входим в полутьму.
Номерок - ...дец всему:
На двери табличка "КУБРИК";
Табуретка, стол и шкаф.
Да, не зря мы платим тугрик
Нашей славной ДОСААФ.
Окна, стены в паутине,
Потолок в зеленой тине,
Грязно - серое белье...
Ладно, хрен с ним. Мать их ё...
Да, теперь о туалете -
Ни одна из ламп не светит,
Свечек тоже нам не дали -
Ходим, брызжем на сандали.
Кабинет весь разрисован,
Нету ручки, нет засова,
Теснота, вовнутрь дверь,
Стоя срешь, как дикий зверь.
Держишь двери, ждешь толчка,
Чтоб не ..нуться с очка.
Ладно, хватит о клозете
Распевать при лунном свете.
Закругляться мне пора -
На занятия с утра.
3.
Что о занятиях писать?
Грызем науку, прем к вершине,
На переменках ходим ссать
И спорим, сся, об "общей шине".
Ну вот и кончились занятия,
Толпою валим на обед.
Воронежская ...добратия
Нам изумленно смотрит вслед.
Воронеж - город о..ительный,
Здесь рай для радиолюбителей.
Здесь электроника везде,
Горит табло на каждом доме,
Радиотехникою здесь
Торгуют даже в гастрономе.
И на прилавке вместо колбасы
Стоят здесь электронные часы.
...В столовой мы берем талоны,
По часу в очереди ждем,
Хлебаем молча суп говенный,
Котлеты в сторону кладем.
Идем домой неторопливо.
В желудке пусто и тоскливо,
Во рту какой-то сраный вкус,
И еле-еле бьется пульс.
За живот схватился Вова:
"Что-то мне совсем ..ево!"
Пачки две берет газет
И бегом бежит в клозет...
...Мы сидим в кабинках рядом,
Мрачно тужась, трое в ряд.
В темноте прицелясь задом
В унитазы наугад.
Воронеж - город о..ительный.
Но лучше б мы его не видели.
4.
Так вот, в шутках, день за днем
Мы в гостинице живем.
Обросли, немыты лица...
В общем, надо бы помыться.
Просим ключ от душевой -
Бабка ухает совой:
"Ходют, ходют, и не лень-то,
Тоже мне - антилигенты!
И не дам, и не кричи.
... те в рот, а не ключи."
"Бабка, кланяемся в ножки,
Ну, пусти, ради Христа.
Вишь, зажрали мандавошки
Все причинные места."
"Ладно. Только быстро мойся.
На полу не наследи..."
"Будет, бабка, успокойся.
Не волнуйся. Не ...ди."
Как прекрасно мыться в душе!
Ах, какая благодать!
На израненные души
Льется мутная вода.
Вымылся. Иду счастливый.
Бабка у дверей торчит.
Под носище свой сопливый
Что-то гнусное бурчит.
"Ладно, все, бабуся. Тихо!
Скоро съедем. Потерпи."
...Да, узнали мы фунт лиха,
И чуть-чуть про Пи-Ди-Пи.
Как экзамен мы сдавали
В ста шагах от проходной,
В забегаловке одной,
Опишу вам? Нет, едва ли.
И не стану пробовать -
Все, пора у..ывать.
...............
...Взлетели. Под крылом Воронеж.
Уже скрывается из глаз.
"Ну, до свиданья. ... догонишь!" -
Скажу-таки на этот раз.
1980
* * *
(пни ап)
Я с неба звезды не хватал,
И, как умел, старался.
Хоть "Капитала" не читал,
Но в деньгах разбирался.
Я мог что мог, и был чем был,
Не спрашивай, что было -
Я понял жизнь, я жизнь любил
И жизнь меня любила.
Но сушит листья на лету
Безжалостная осень,
И подвела любви черту
Петровка, 38.
Хрустели листья под ногой,
Как денежные знаки,
И рвали плащ мой дорогой
Служебные собаки.
Скажи, зачем меня хватать -
Не убивал, не грабил.
Семья иль школа - кто, когда
На путь меня направил?
Меня к станку бы, чтоб в труде
Я к светлой жизни рвался,
А я же в чуждой нам среде
Морально разлагался.
Я жрал икру, я пил коньяк
От Юрмалы до Сочи -
Пусть камень бросит тот в меня,
Кто сам того не хочет.
Теперь другая жизнь пойдет,
Иной узор в ней вышит,
И если очень повезет,
В "маруськи" не запишут.
1985 г.
* * *
В кабаке стоят игральные столики.
Сядешь - боязно... а вдруг встанешь голенький
Вот и мнутся вкруг столов, ушами хлопают.
Эй, пустите! Я такой... я попробую.
Этот, лысенький, напротив, банкомет,
Ох играет, ох тасует, ох сдает!
Белизна манжет, крахмал воротничка...
Ничего, достойный вид у старика.
Локти в стол упер, в зеленое сукно,
Харя тумбой, как у гангстера в кино.
Ладно, мы еще посмотрим, кто кого,
Я те дам чихнуть, едрено комильфо.
Но зато вот слева, тот простой за двух -
Даже радуется глаз, какой лопух.
Где уж тут до задних мыслей, до грехов,
Нараспашку весь, до самых потрохов,
Чешет темя, в карты вылупил шары,
Посмотреть, так и не рвется до игры.
Пас да пас - и ни себе,и никому
Для чего играть садился, не пойму.
А направо - тот совсем наоборот.
Так и мечет, так и лезет, так и прет,
Карты сыплет - за листом летает лист.
Да, ребята, невелик специалист.
Все поставил. Надо ж, выиграл, ванек.
Эх, размашисто играет паренек.
Снова все поставил. Эка! Просадил...
Так ему, чтоб зря тут воду не мутил.
Вон он там - напился, дурень, качается.
Вот ведь как игра такая кончается.
Как свинья, на брюхе выполз из комнаты,
И исчез, бедняга, сгинул, непонятый.
Тот, что слева, сделал честные глаза
И в рукав смахнул пикового туза.
Вот так здрасте! Это что тут за дела?
Эй, дружок, а ну пошел из-за стола!
Банкомет ему качает головой -
Не по чину взял, к тому же не впервой.
Знал бы меру - поигрался бы еще...
И кивнул кому-то там через плечо.
Тут же сразу, ну как будто с потолка,
Появились два серьезных мужичка.
Аккуратно взяли парня в оборот,
Мордой по столу - и к выходу вперед.
...Ну, а я-то что? - Не рвался напролом,
Козырных тузов не прятал под столом,
Рвал пупок, потел мозгами за троих,
И всего, что смог - остался при своих.
Ну, не весь в нулях, а так, туда-сюда,
Чтоб поесть и даже выпить иногда.
Как же это так выходит? Почему?
Обдурили...только где же - не пойму...
Я ж старался, я ж так правильно играл!
...Банкомет поднялся, денежки собрал,
Мне мой выигрыш швырнул, как подарил,
Цыкнул зубом, развалился, закурил...
Я б вцепился в подбородки холеные -
Помешало воспитанье хваленое.
Ах, как глупо было все! Ах, как дешево...
Может, есть путь поумней, да где найдешь его...
1985
* * *
Мой путь был сер и одинок,
В ногах усталость, в сердце скука.
Мне было холодно без друга,
И я костер в пути разжег.
Разжег, и на колени став,
Вдохнул в костер живую душу,
И к жизни огненной разбужен,
Ожил костер, затрепетав.
Я протянул к нему угрюмо
Неловкие ледышки рук
И думал, и вверял костру
Свои безрадостные думы.
Что, в общем-то, все это зря,
И что никто не пожалеет,
Когда поутру он истлеет,
Себя по искрам растеряв.
Что сами мы, как искры те,
Летим в ночи, пути не зная,
И так же быстро остываем,
И исчезаем в темноте.
К чему наш судорожный бег?
Кто завтра скажет нам спасибо?
...Я грелся, умничал красиво,
И, в общем, нравился себе.
А мой костер горел, светил,
Без дум - глубоких и убогих,
Для всех усталых, одиноких,
Ожесточившихся в пути.
И согревал сердца и руки,
И в душу каждому проник...
Как часто наши же поступки
Бывают лучше нас самих!
1985 г.
* * *
(пни ап)
Как прекрасна была Аризона -
Край веселья, цветов и любви!
Но в минуту рожденья сухого закона
Даже кактусы засохли в степи.
Путь от Нью-Орлеана неблизкий,
Не спешит мой скрипучий фургон.
За спиной моей звякают ящики с виски -
Для меня сухой не писан закон.
Жизнь без виски, по мне, хуже смерти,
Хлеб без виски - противней золы.
Скоро будет у вас, джентльмены и леди,
Утешение из-под полы.
А шериф - беспробудный пьянчуга -
Все грозит, что отыщет меня.
Ну, так что ж, я не прочь, поглядим друг на друга,
Нас полковник Кольт в правах уравнял.
...Путь от Нью-Орлеана неблизкий,
Солнце жжет мой усталый фургон.
Промочу-ка я горло стаканчиком виски,
Для меня сухой не писан закон.
1986 г.
* * *
Мы точно знаем, где добро, где зло,
Мы в принципе не можем ошибиться.
Вот тут - черно, а тут - белым-бело,
А между - очевидная граница.
Так что ж тут думать, главное - начать,
Руби под корень зла любое древо...
И рубим мы, и как всегда - сплеча,
И щепки влет направо и налево.
И я никак рассудком не дойду,
И ни к чему, пожалуй, разбираться,
В том, что чужому счастью предпочту
Я щепкой на земле своей валяться.
1986 г.
* * *
Быть возвышенным так нелегко,
Но, в пределах доступного,
Ничего не хочу, ничего,
Бездуховного, грубого.
И, увидев слезинку росы
На травинке на утренней,
Целый день не хочу колбасы,
Умиляяся внутренне.
Не желаю сухого вина,
А тем паче крепленого...
Ни хрена не хочу, ни хрена
Неодухотворенного.
Я удобств никогда не искал
И всегда был уверен, что
Скрыт мещанства звериный оскал
В мягком кресле и в модном пальто,
Что, раз выше потребности,
Значит, ниже способности.
Это все, брат, от серости,
Это от бездуховности.
А мне бы чаю стаканчик с утра,
Мне б сырочку творожного...
Ни хера не хочу, ни хера
Чуждого, невозможного.
1986 г.
* * *
...А важно то, что есть еще мужчины,
которым совестно таскаться по судам.
Леонид Филатов.
Дуэли, секунданты, кодекс чести...
Красивые, забытые слова.
И не спеши из чувства правой мести
Хвататься за подручные средства -
Неважно то, что ты руками машешь
Не по злобе, а в праведной борьбе,
А важно то, что есть в законе нашем
Статья двести шестая с пунктом "б".
...И скалится подлец в ухмылке сытой,
И чист, и безмятежен, как святой,
Когда ты, грязью липкою облитый,
Хрипишь, давясь своею правотой.
Неважно то, что обломилась шпага,
И что обида кровью запеклась,А важно то, что есть еще бумага,
Способная прикрыть любую мразь.
1987 г.
* * *
Жизнь умней и добрее любого из нас,
Кто нуждается в чем - обязательно даст,
Всяк получит свое - и мудрец, и дурак...
Приглядись повнимательней, разве не так?
Тем, кто любит себя полечить, пожалеть,
Даст возможность спокойно всю жизнь проболеть.
Согласись, их лечить - только время терять,
Тут же слягут в постель, заболеют опять.
Тех, кто любит пахать, запряжет, как вола,
Выжмет потною тряпкой и спалит дотла.
Кто копаться в себе бесконечно горазд -
Тем и повод, и время для этого даст.
Кто рычать на весь мир, словно шавка, готов -
Даже в ближних своих будет видеть врагов.
Тот, кто любит друзей - тот получит друзей.
Праздность вечную в дар обретет ротозей,
А другой, став на миг среди дел и хлопот,
Потный лоб, чертыхнувшись, рукою утрет.
Ты не верь, приглядись к выраженью лица
Он умотан - и этому рад без конца.
...Жизнь умней и добрее любого из нас,
Кто нуждается в чем - обязательно даст.
Всяк получит свое - и мудрец, и дурак...
Приглядись повнимательней, разве не так?
1988 г.
* * *
Ах, какая русская традиция -
Задним все оценивать умом !
Все тут: боль утраты и амбиция,
Самоцветы пополам с дерьмом,
Славословье, оды, эпитафии,
Слезы запоздалые рекой...
Больше б вам любить его во здравии -
Позже б петь пришлось за упокой.
1988 г.
* * *
Я мыслил только позитивно,
Я пульс по времени сверял,
Всегда поддерживал активно,
Принципиально одобрял.
И за отца, вождя и друга,
Что превратил страну в подвал,
Я так тянул на съездах руку,
Что френч под мышкой разорвал.
А после по всему союзу,
От Каракум до вечных льдов
Я бодро сеял кукурузу,
Как пионер, всегда готов.
Затем Четырежды Герою
И кавалеру всех наград
Я в умиленьи хлопал стоя,
Чему-то несказанно рад.
Но вот прошло застоя время,
И в тупике пробита дверь.
И я теперь за ускоренье,
За перестройку я теперь.
И если вдруг такое будет,
Что время повернет назад,
Вы за меня не бойтесь, люди -
Ведь я, как прежде, буду "за".
1988
* * *
Купите ушанку! Собачья ушанка!
Две сотни отдать за такую не жалко!
Смотри, покупатель, отличный товар -
Вот это был пудель, а то - сенбернар.
А этот был просто бездомною шавкой,
Но стал, как и прочие, модною шапкой.
И каждый был только лишь в том виноват,
Что верил, как людям, всем людям подряд.
Что так горячо нам когда-то был предан,
Что холодно нами когда-то был предан,
Что в голоде жил, что на холоде спал,
Что в эти нечистые руки попал.
...Рычали, на брюхе, скуля, подползали,
И рвались с веревок, и руки лизали -
Все зря - этот сытый и крепкий народ
За рупь с кого хочешь три шкуры сдерет.
Купите же шапку! Купите скорее!
Она вас в любые морозы согреет!
Давай, налетай, покупай за гроши
Тепло все простившей собачьей души.
1988.
* * *
Полковник Ванюкин ушел на покой,
На службу махнув утомленной рукой.
Он крепок, спокоен, доволен собой,
Да он и всегда был такой.
А когда-то так же четко,
Делово, не сгоряча,
Ездил он в машине черной
В гости по ночам.
Как вороний крик зловещий
Тихий скрип его плаща.
И мелькали руки женщин
От мужей к вещам.
И всяк от него по сережке имел -
За то, что был трус, и за то, что был смел,
За то, что в плену как-то выжить сумел,
А после вернуться посмел.
Затемнившись кабинетом,
В свете ламповых белил
Словно ржавым инструментом
Души он скоблил.
Прочь сомненья! К ногтю жалость!
Он всегда и наперед
Точно знал, что полагалось
Знать про свой народ
Кем был, в чем участвовал, где состоял,
Кто сбоку лежал, а кто рядом стоял -
Он все необятное в папке объял,
И всем, чего надо, впаял.
Ах, какие дорогие
Есть в той папке имена!
Так ведь то совсем другие
Были времена ...
Там хватали без оглядки,
Там стреляли без суда.
Но зато в каком порядке
Было все тогда!
...Полковник вернется с прогулки в свой дом,
Пошлет в гастроном за хорошим вином.
Он выпьет, спокойным забудется сном,
И встретит рассвет за окном.
1988
* * *
Сквозь хмель, как сквозь невымытый стакан,
Смотрю, прервав на полуслове фразу,
Как на кабацкой сцене музыкант
Играет за червонец по заказу.
Дрожит, звуча, невидимая нить,
И дрожь ее не выразить словами,
А можно только телом ощутить,
Как женщину, что блюз танцует с вами.
И брызнул струн расплавленный металл,
И риффами динамик захлебнулся...
И жрать кооператор перестал,
И бычьей мордой к сцене развернулся.
Хмельной майор, застыв как на часах,
Сосет конец погасшего окурка.
У куколок в фарфоровых глазах
Раскисла боевая штукатурка.
Закованный в костюм козырный туз
И клепаные жестью неформалы -
Сегодня он для них играет блюз,
Других ему судьба не даровала.
А блюз его, прекрасный, как хорал,
Едва родившись, тут же умирает...
Он больше никогда так не играл,
И больше никогда так не сыграет.
1988
* * *
(пни ап)
В час, когда больное солнце светит
На осенне-серую Москву,
Я хочу - сильней всего на свете -
Испытать по Родине тоску.
Ни к чему мне берега другие,
Но хочу, хотя бы на часок,
Грохнуться в припадке ностальгии
На коралло-рифовый песок.
И, в расстройстве лазая по пальме,
Воя от нахлынувшей тоски,
Сочинить о Родине - любимой, милой, дальней -
Невозможной нежности стихи.
Что поделать - в душу мне запала
Сценка из не нашего кино -
Как гуляю я по Монте-Карло
И вхожу небрежно в казино.
Сделав тростью "Ша" миллионерам,
Из-под век метнув холодный взгляд,
Я швыряю на двойное "зеро"
Годовой сантехницкий оклад.
А потом, размазывая слезы,
Утирая галстуком соплю,
Я пою про - бляха-муха - милые березы
И про то, как я их здесь люблю.
...Солнце сквозь чахоточные пятна
Смотрится в осеннюю Москву...
Боже мой, как хочется так зло и непонятно
Испытать по Родине тоску.
1988
Из эпоса о Степане Чугунове, песнь I
(пни ап)
Лишь только коснется пурпурного моря
Ночная Владычица Снов,
Трясет скалы стоном, исполненным горя,
Сын Бури - Степан Чугунов.
Когда ж сокрывается в горние веси
Сияющий Дня Властелин,
То дланью стальной богоравные перси
Терзает себе исполин.
В горниле страстей судьбоносного ветра
Был создан такой монолит.
И, вторя ему, воздымаются недра
У дальних пределов Земли.
Но то, что История предначертала,
Не в силах исполнить Степан.
И падает лик его в закусь устало,
И пальцы не держат стакан...
Он равен богам даже в маске страдальца -
Великий Будитель Лавин:
0,6 метра бицепс, и 22 пальца,
И жопа из трех половин.
1988
Из эпоса о Степане Чугунове, песнь IV
(пни ап)
Печально гляжу я, как бесимся с жиру мы,
А к Родине милой крадется беда:
Народ, одурманенный бреднями лживыми,
Поправ идеалы, идет в никуда.
Не наши штаны, иностранные шапочки,
Наклейки на всем - хрен кто сможет прочесть.
А наше, советское, все им до лампочки -
Забыли, засранцы, и совесть, и честь!
Ну, что им твердить про свободное творчество,
Про светлое "завтра" и радостный труд?
Вон, двое стоят и под деревом мочатся -
Вот так всю Отчизну зассут и засрут.
Да что там засрут - продадут, не поморщатся!
За доллар! За так! И - к врагам удерут...
...ди им тогда про свободное творчество,
Про "светлое завтра" и радостный труд!
А тут мне приснилось... Ох, мать моя, женщина!
Уж лучше б со мной приключился запор:
Бегут городские, бежит деревенщина,
И, все, как один, держат курс за бугор.
Рабочий толкает под жопу колхозницу,
И мент тащит за руку в спешке бомжа...
Все, все ...дюхают, кто оптом, кто в розницу,
Толкаясь локтями и в спину дыша.
Предатели! Сссуки! Иуды! Крамольники!
Аж брызнули слезы из глаз у меня.
Бегут даже дети - детсадовцы, школьники,
Счастливое детство послав к ..еням.
...А кто же, ..енать, в Союзе останется?
Блатные, военные да мудаки,
Коллеги мои, да чекисты, да пьяницы -
Попробуй засрать этой шайке мозги!
Ну, с кем тут творить, бля, выдумывать, пробовать?
Да сними же с голоду сдохнешь стократ!
Одно остается мне - тоже у..ывать,
С собой прихватив верный свой аппарат.
И вот, по обычаю, только пожарища
Оставив на русской земле позади,
Бежим - с министерств и горкомов товарищи,
Заветный портфель прижимая к груди.
А сзади, шеренгой, поближе к начальникам,
Не в силах поверить в печальную быль,
Бегут секретарши - с вязаньем и чайником,
Роняя гандоны в дорожную пыль.
Ну, вот и граница. Но тут, на беду мою,
Узнав меня, бабы рванулись ко мне:
"Засрали Расею и съ..ывать вздумали?
Ну нет, поживите-ка в этом говне!"
Ну что им сказать, что ответить могли мы им?
Но, грязные руки засунув в штаны,
Один тракторист нам промолвил: "Родимые!
Бегите! Кому вы там на ... нужны!
Хотя и отселе вас вы...дить надо бы..."
...И тут я проснулся в холодном поту.
Но встал, стиснув зубы, побрился и - на тебе!
Опять за столом, как утес, на посту!
1989
Из эпоса о Степане Чугунове, песнь VII
(пни ап)
Знаешь, как оно давно
было,
Что исчез с лица Земли
мамонт ?
Не затем, что мамонт был
хилым,
А затем, что не был он
хамом.
И затем, что не был он
хамом,
Что обиды всем прощал
сдуру,
Человек его живьем
хавал,
И последнюю сдирал
шкуру.
Я ведь тоже, словно тот
мамонт,
Через вежливость свою
гибну.
И едят меня в метро
хамы,
И жует в очередях
быдло.
Вот, к примеру, гастроном
рядом.
Захожу - и едет вбок
крыша:
Растащили всю Москву,
гады.
Кукумария, и та -
вышла.
Вдруг смотрю, а впереди -
давка:
Колбасу дают по два-
двадцать.
Но, откуда ни возьмись -
бабка,
И давай ее рукой
мацать.
И давай ее грузить
в тачку,
И давай скорей бежать к
кассам...
Я же соль успел схватить -
пачку
И худой пакет с сухим
квасом.
Мне б ее бы придушить,
мымру,
Но сумел зажать в кулак
нервы.
Я теперь, как динозавр,
вымру,
А она вот будет жить,
стерва.
А она колбаску жрать
будет,
И не будет ей ничуть
стыдно...
Так вот вымрут на Земле
люди,
И останется одно
быдло.
...Я покинул гастроном
гордо.
Пусто била по ноге
сумка...
Надо было все ж ей дать
в морду,
Чтоб ценила доброту.
Сука.
1990
* * *
Свистят ли ветра под простатой,
Стучат ли дожди по плащу -
Хожу с фонарем и лопатой
И смысла у жизни ищу.
Но тяжко у жизни со смыслом,
Хоть глубже, хоть ширше копай...
Вот, деда мой был коммунистом,
А я, его внук, - раздолбай.
Мой деда был скромным героем,
Про жизнь его - фильмы снимать.
Он "завтра" мне светлое строил,
И выстроил, так его мать.
Я тоже хожу на работу,
Плечом к трудовому плечу,
И тоже все строю чего-то,
Хоть строить уже не хочу.
Выходит, родились мы с дедом
По замыслу наших вождей,
Чтоб двигаться к новым победам
Во славу великих идей.
Идей нынче - кучи созрели,
Вождей нынче - тоже мешок,
И каждый зовет к светлой цели -
Туда, куда дед мой пришел.
Но в чем-то я деда попроще,
И если кто, метя в вожди,
Мне скажет: "Ты выйдешь на площадь ?"
В ответ я скажу: "Не гунди."
Ведь как оно в бурю бывает -
Все ценное тонет на дно,
А к пляжу волна прибивает
Лишь щепки, мазут, да говно.
...А солнце встает и садится,
И клены листвой шелестят.
И, словно усталые птицы,
Ветра под простатой свистят.
1990
Колбасный рок.
Тупым гвоздем дырявя душу,
Стучат соседские часы.
Неясным голосом разбужен
Лежу в предчувствии грозы:
Вчера за ужином я скушал
Сто грамм вареной колбасы.
Я рисковал, я понял это,
Но что поделать - я игрок,
Съедаю локтем к эполету
Я даже плавленый сырок.
И вот теперь, в тиши рассвета
Во мне звучит колбасный рок.
Угас вчерашний светлый праздник,
Осталась мокрая зола.
Причинно-следственные связи -
Не пустяковые дела:
И в бытии сознанье вязнет,
И стул зависит от стола.
В моих стихах немного смысла,
И шиш в кармане между строк,
От гастронома до буддизма
Петляет нить моих дорог.
И, в мозг стреляя, словно клизма,
Во мне журчит колбасный рок.
1990
Из эпоса о Степане Чугунове, песнь IX
(пни ап)
Апрельское солнце стучит в барабан,
Трубят за окошком вороны.
Свинцовые веки вздымает Степан
Во имя труда/обороны.
Вчера он опять смерти в очи глядел,
И вновь победителем вышел.
Случись это с кем из обычных людей -
Навек бы отъехала крыша.
...Итак, совершив возлиянья Богам,
Обмыв трудовую получку,
Степан продвигался к родным берегам,
Минуя соседскую Жучку.
Но подлая Жучка, как дикая рысь,
Вскочила Герою на плечи,
И стала ему, что ни попадя, грызть,
И тело, и душу калеча.
Но встал исполин, оперевшись на бровь,
Как Феникс, воздвигся из праха.
И к дому пополз, утираючи кровь,
Не зная упрека и страха.
А Жучка куражилась лютой змеей,
Топтала Степанову спину,
И жизнь вытекала горячей струей
Из тела Героя в штанину.
Но ярость Героя, хлестнув через край,
Смела обнаглевшего зверя,
И Степа, как павший в бою самурай,
Прилег на циновке у двери...
А утром Светило коснется лица,
Разгладит помятое тело.
И новые подвиги ждут храбреца,
И славным победам не видно конца,
И нету свершеньям предела!
* * *
(пни ап)
Я новенький, блестящий пистолет.
Я прост, но точен. Молод, но не зелен.
Боец. Отличник. Умница. Атлет.
Исправно собран. Правильно пристрелян.
В хрустящую затянут кобуру,
Сияющий, как маршал в день парада,
Я днем и ночью, в холод и в жару
Все то, что надо, выполню, как надо.
Я - всякой беспредельности предел.
Бесспорный довод самых разных споров.
Начало всех невыполнимых дел.
Конец всех бесконечных разговоров.
Простой, но вразумительный ответ
На все неразрешимые вопросы.
А впрочем - я всего лишь пистолет,
И нет во мне ни злобы, ни угрозы.
Я знаю лишь одно - настанет срок,
И станет всем понятно, что я значу.
И твердая рука, спустив курок,
Мне даст команду - выполнить задачу.
И я, не дрогнув, выполню приказ.
И, вспыхнув на мгновенье, отразится
В тускнеющем стекле разбитых глаз
Спокойный взгляд моей пустой глазницы.
1991
Таракан-блюз.
(пни ап)
По нехоженой трассе
Я ползу, чуть дыша.
Беспредельно опасен
Каждый мой шаг.
Солнце ловит надкрылья
В перекрестье лучей,
Ядовитою пылью
Дышит каждая щель.
Путь мой черен, как омут,
Как яичница, крут -
То ли слева прихлопнут,
То ли справа сожрут,
То ли с голоду сдохнем,
То ли завтра война...
А кругом как оглохли -
Не секут ни хрена!
Им напиться бы водки,
Да пожрать колбасы,
За грошовые шмотки
Им хоть в очи нассы.
Погляди на их лица,
Погляди - и заплачь -
Каждый третий - убийца,
Каждый первый - стукач!
Накажи того, боже,
Кто со страху наврет.
Просто я осторожен,
Просто вижу вперед,
Просто весь я ослаблен
Просто тяжко мне здесь,
Просто если по капле -
Я же выдавлюсь весь!
Я крадусь по обоям
Вертикально вверх,
Словно штык перед боем,
Напряжен каждый нерв.
Вот сейчас по мне жахнет -
И останется слизь...
Ох, не здорово пахнет
Тараканья жизнь!
1991
Длинная грустная песня
Он был Галактическим Асом,
Она - Мотористкой-Швеей.
И, кончив свой бег по космическим трассам,
Он встретил однажды ее.
Нашел он с подругою нежной
Уютную гавань, и вот
Поплыл его счастья фрегат белоснежный
Сквозь рифы житейских невзгод.
Но деньги ушли безвозвратно,Пошивочный цех пролетел.
А рядом манило рекламой развратной
Бюро Человеческих Тел.
А там, за роскошным фасадом,
Творились лихие дела -
Сдавал там народ за ничтожную плату
Желудки, мозги и тела.
И вот, чтобы нежной подруге
Подарок купить для души,
Он продал свои мускулистые руки,
Взамен пассатижи пришил.
И в этой же самой конторе,
Чтоб другу купить что-нибудь,
Швея продала свои ноги (в наборе)
И нежную девичью грудь.
А время, как деньги, летело,
Являя свой мерзкий оскал...
И вот уже вместо прекрасного тела
Он кучку железа ласкал.
В кишках было ржаво и пусто,
Фонила, дымя, голова,
Давили на грудь нехорошие чувства
И горькие зрели слова:
"Прощай, мимолетное счастье!
Прощай, Мотористка-Швея!" -
Он молча навел окровавленный бластер
В центральный процессор ея.
А после кольцо от гранаты
Рванул он, охвачен тоской,
И напрочь разнес свой мотор-генератор
Совместно с приборной доской.
1991
* * *
Несет нас мимо смысла колея -
Кого кривая, кого прямая,
Живем мы, в жизни, в общем, ничего
Не понимая, не понимая.
Бежим, как по музею таракан,
От фолианта до фолианта -
Глазенки в землю, крылья по бокам...
Без варианта. Без варианта.
Так кто мы и зачем, в конце концов?
Что жизнь земная? Что жизнь иная?
Спросите у раскосых мудрецов -
Они все знают, они все знают.
И я вот понял - эта жизнь - говно.
К чему тут споры? Какие споры?
Но в следующей жить нам суждено
Увы, не скоро, увы, не скоро.
1991
* * *
Все, ребята, срок пришел -
Вывески меняются.
Скоро будет хорошо,
Что пока ни в задницу.
Зацветет капитализм,
Загудят извилины,
Въедем в радостную жизнь,
Как в тоннель намыленный.
Зашвырнут боевикиНожички с обрезами,
Побегут большевики
В брокеры да в слесари,
Даже, может быть, чекист
На кремлевском проводе
Станет вдруг руками чист
И, чем надо, холоден.
Будут воры и жлобы
Отличными ребятами,
Будут красные клопы
Трехцветно-полосатыми,
Сменит галстук пионер,
Протрезвеет пьяница...
Лишь дешевка-инженер
Тем, чем был, останется.
1991
Песня домового Семена
(Музыка Г. Рютина, для пьесы “Домик в лесу”)
Желтой, безумной луной
Ужас всплывает ночной.
Как тиски
Сжал виски
Вечный лед смертельной тоски.
Вздрогнет полночная мгла
В липких объятиях зла
Слышит враг
Крыльев взмах -
Это я стартую впотьмах.
Крылья мои, как мечи
Взрежут кошмары в ночи.
Злобный враг,
Чуя страх,
Спрячется в далеких кустах.
И ужасы растают, и опустится сон
На веки воспаленные прохладной росой.
И стройная фигурка в освещенном окне
С мольбой протянет руки ко мне...
Но улетаю я прочь -
Слон, Попирающий Ночь.
Лишь ночной
Козлодой
Может знать, какой я крутой.
1991
Эхо.
Въеду в лес, не зная страху я,
По кочкам ахая...
Прокричу ночному эху я -
"Куды ж заехал я ?..."
Приложу ладошку к уху я -
Ответ послухаю...
Но затихнет эхо, охая -
Эху по ...
1991
Что-то японское...
В саду камней, в год Красного Дракона
Сидел я, составляя икебану.
Но гейша, оглушив меня нунчакой,
В свой чайный домик завлекла коварно.
...С тех пор я много пил и мало писал.
На берегу священной Фудзиямы
Я пил сакэ, закусывая рисом.
Вдруг злобный ниндзя в сад ко мне ворвался -
Нарушил мой покой, побил посуду.
...Я бросил все и сделал харакири.
Средь пышных веток сакуры цветущей
Летали два усталых камикадзе.
Под сакурой же - трое самураев
Сакэ вкушали, сидя на циновках.
..."Банзай!" - друг другу говоря душевно.
1992
Я пил порой настойку из бамбука,
Но и тогда я не терял лица.
Зато терял сандальи, зонтик, веер,
А также карту “Виза-Электрон”.
С тех самых пор в предгорьях Фудзиямы
Саке не отпускают мне в кредит.
2001
Из эпоса о Степане Чугунове, песнь X
Я сегодня до зари
встану
В библиОтеке мне есть
дело,
Подойду к двери с утра
рано,
И закрою дверь своим
телом.
Чтоб газет никто не взял
первым,
Чтоб журналы не схватил
тут же.
Вон бабулька лезет в дверь,
стерва,
Но меня не обойдешь.
Дудки.
Все газеты положу
рядом,
Все журналы соберу
тоже
Дед пришел – мол, "Спорт-Экспресс"
надо,
А зачем ему – с такой
рожей?
Ну, к чему те "ТВ-Парк",
дура?
Я ж программу из него
выдрал.
Я пришел сюда за куль-
турой,
А не чтоб с тобой болтать,
выдра.
…Эту книжечку мы при-
хватим.
Не забыть еще бы кросс-
ворды…
Ладно, все. Пора домой.
Хватит.
Надоели ваши мне
морды.