Ой, ты голь моя, перекатная,
ноздри рваные да клеймо на лбу!
Ой, ты боль моя, незакатная,
будто солнышко в петле на дубу!
Сняли с дуба мы красно солнышко,
как отпели, так в яму кинули.
И настала ночь - тёмно донышко,
будто братину опрокинули.
А из братины лунный свет лился,
тихо крапала брага звёздная.
И казалось мне, что ещё не вся
мною прожита любовь поздняя.
Ой, ты конь, мой конь буйно-гривистый!
Не заржал в кустах возле большака!
Взбудоражил кровь свист заливистый,
да взошла лучом востра сабелька.
Зря боярин гнал вороных коней,
бросив стражников молодых двоих.
Отошли они в мир иных теней,
а чуть погодя - и хозяин их.
Понесли его кони-лешие,
кони бешены на крутой обрыв.
И сомкнулись вмиг воды вешние
над каретою, хороня дары.
Только выплыла дева юная
из кипящих вод, как лебёдушка.
Понесла её река буйная,
будто в тученьках красно солнышко.
Ох, обрыв был крут, вода холодна!
Долго я летел в воду вешнюю,
и, войдя колом, не достал до дна.
Видно, Бог берёг душу грешную.
Как я вытащил тело белое,
тело девичье на косу реки,
и не помню сам... Лишь дебелое
солнце падало тихо в сумерки.
А настала ночь, ночь весенняя,
я разжёг костёр, не боясь погонь.
Как просил навзрыд я прощения
у боярышни, знает то огонь.
Я сказал бы ей: "Будь навек моей!
Всё добро б к ногам я твоим сложил.
До конца б моих горемычных дней
верным псом тебе службу я служил.
Да могла сказать дочь боярская:
"Всем хорош ты мне, добрый молодец.
Только не по мне жизнь бунтарская,
хоть и в бархате, хоть и в золоте".
Мне ответом был её тяжкий вздох,
мне приветом был благодарный взор.
А не лучше б я с нею рядом сдох!
Ведь на наш костёр прискакал дозор.
А и где ж была востра сабелька?
Где гулял кистень, где тугой был лук?
Затаиться б, как в топях цапелька...
Да назло вокруг - лишь открытый луг.
Была волюшка, было времечко!
Не тюремный мрак, не острога тень.
Булава ложилась на темечко,
целовал в висок удалой кистень.
Я с больших дорог собирал оброк,
я оброк волок, будто ношу вол.
Я на волчью жизнь сам себя обрёк.
Отчего ж я так сердцем хмур да зол?!
Подвела меня дочь боярская,
очи карие, губы алые,
золота коса, ручка барская...
Ох, любовь, любовь - воды талые.
Тьма кабальная, жизнь кандальная!
Пойдём до свету по Владимирке.
Вонь тюремная, брань скандальная...
Село солнышко, в сердце - сумерки.
Москва, 01.02.2000 г.