Суббота. Кадры от Люмьер:
В тонах прозрачной акварели
Весенний сквер; Бабулька в теле
Бежит за внуком с карамелью,
Тот от неё - глумится сквер;
Полна изысканных манер
Девица с книжкой – Пастернак –
Грызет песочный козинак,
И подает тайком ей знак
Из подворотни кавалер,
Вопят коты – ком а ля гер –
Смеется дворник подметая,
Покрыла ветку листьев стая,
И я тоскую, наблюдая
Всё это. Этакий пример
Тоски…
***
Приду небритый и смешной.
Ты скажешь: «Господи, как странно –
Ведь был любимым и желанным,
А стал – ненужный и чужой…»
Поправив волосы рукой,
Неспешно сядешь на банкетку
И, затянувшись сигареткой,
Прошепчешь: «У меня – другой».
***
Подлец, любитель подливать,
Ценитель подленьких интрижек,
Гитарных дек, собачьих стрижек,
Умелец вещи называть
По существу, трус, ловелас,
Знаток историй злых и нудных –
О сколько нам открытий чудных
Готовят мнения о нас!
***
Все слезы – только о себе.
Ноябрь с дождями – сопричастны.
Нам кажется, что опыт страстный
Меняет линии в судьбе,
Меняет имена оков,
Меняет знаки на ладонях,
И страсти пламенные кони
Несут. Но оттиском подков –
Ожог. Предощущеньем бед –
Ноябрьский дождь и студень лужи…
И мне понятно – почему же
Все слезы только о себе.
***
Любят плюшевых медведей,
Любят преферанс и вина,
Грусть шекспировских трагедий,
Перелив рулад старинных,
И подарочки на блюде,
Да с каемкой голубою…
……
Отчего ж не любят люди
Быть наедине с собою?
***
Когда мы станем безгрешными,
То выйдем ночью кромешною
И песню детям Земли
Споем, с любовью, конечно же,
И будет самою нежною
Та песня. В ней корабли
Сквозь океаны безбрежные
Плывут себе, безмятежные,
И исчезают вдали.
***
Зима осыпалась с небес густыми хлопьями.
А я смотрю и думаю – чего ж они не хлопают?
Сосульки белые висят смешными копьями
А я смотрю на это всё и бублик лопаю.
***
Она уехала в Гдыню,
А я сижу у окошка.
Ее ждет море и дыни,
Меня – тоска и картошка.
Она пьет польское пиво,
А я – рассол после водки.
Она безумно красива,
Я не гожусь ей в подметки.
Она свободно смеется
Средь иноземных наречий.
А всё, что мне остается –
Жить ожиданием встречи.
***
Кричу вслед поезду, на весь вокзал,
Заставив вздрогнуть всех, кто был окрест,
Одной рукой стирая соль в глазах,
Другою – ощутить нательный крест,
Сквозь грубый свитер, нервно теребя,
Невольно оступаясь при ходьбе:
«Чем больше расстоянье до тебя,
Тем больше притяжение к тебе!»
***
Без боли в сердце, без тоски,
Без откровения ночами,
Без мыслей, давящих виски,
Без крыльев белых за плечами,
Без огненных явлений – в дрожь!
Без клятвы небу и Отчизне,
Без ощущений, что живешь –
Проходит что-то вроде жизни…
***
Плохого вроде бы и нет
В скупой размеренности будней,
Но всё становится занудней
По расписанию обед,
Всё нестерпимей по часам
Стелить постель для пустомелья,
Переживая боль похмелья
Сильней тоски по небесам.
***
Летающие рыбы… вот-те раз!
А я уж разучился удивляться…
И все шесть крыльев у меня лоснятся,
И что-то беспокоит пятый глаз…
***
Я старался идти с тобой в ногу;
Я хотел оказаться при деле;
Я боялся отстать понемногу;
Я спешил на возможном пределе;
Я старался осилить дорогу;
Я не делал из этого драму;
Я тебе доверялся, как Богу,
Что ведет меня к Горнему Храму.
***
Стечет из тучи акварель
Под полонез воздушных кружев.
И нас внезапностью закружит
Непредсказуемый апрель.
Заставит петь и замечать
Движение души наружу,
И постепенно обнаружит
В ней Соломонову печать,
И удивленно вскинет бровь,
Мол, раскрывайте тайну… ну же!
И каплями на синей луже
Напишет: «Вас хранит Любовь».
***
Я - ученик Сен-Жермена,
Поборник тайных наук.
Я исцеляю – мгновенно –
Прикосновением рук.
Я прохожу через стены,
Взлетаю, словно пчела,
Я - ученик Сен-Жермена –
Чела.
Я исполняю безмолвно –
Каков бы ни был – приказ,
Пронзает всех поголовно
Мой ясновидящий глаз.
И мне подвластны стихии,
Я их держу в удилах.
Я всем прощаю плохие
Дела.
И мой Учитель, довольный,
Меня коснулся рукой:
«Что ж, претворяться довольно,
Тебе неведом покой!
И всё грехи, всего света,
Ты сжег в небесном огне…
А тайна в том, что всё это –
Во сне».
***
Всё нам придется пережить –
По кругу, вдоль и поперек;
Что потерял, тем – дорожить,
То полюбить, чем пренебрег.
И всё придет в урочный срок,
Нежданно, словно первый снег,
И неизбежен тот урок –
Огонь и пламя – после нег.
***
В июне утро обещает слишком много нам –
Мол, будет жизнь теперь значением полна.
И в этом чувстве – обалделом и растроганном –
Нас настигает повседневности волна.
Жара и сырость – беззаботности подрядчики.
По клейким листьям разливается елей.
Гоняет ветер вдоль забора, словно мячики,
Шары из пуха, что слетает с тополей.
Несоответствие в душе рождает кашицу –
Тверда надежда и хрупка земная твердь;
И я смотрю на это всё, и мне не кажутся
Такими страшными зима, болезнь и смерть.
ПЕСНЯ ДЛЯ ДРУГА
Хотел поговорить о многом, было б с кем,
Но оглянулся – рядом никого!
В запасе были миллионы тем,
А собеседников, увы, ни одного.
Я вышел к речке – странно, ни души!
Вода прозрачна, воздух – благодать,
Лишь ветер нежно клонит камыши.
Река шептала – продолжай искать!
А дальше поле, через поле – лес.
В дремучих дебрях стонут глухари,
Темно в глазах, да не видать небес
Сквозь тополя, что полые внутри.
Тебе бы в город – леса был совет –
Людьми построен, путь туда верней.
Пришел я в город, а людей и нет –
Лишь только камни бродят средь камней.
Я глянул в небо – ангел пролетал.
Мне, извиняясь, замахал трубой –
Мой друг, должно быть ты не знал:
Общение – всегда с самим собой.
***
Поняв, что никому не нужен –
Не умереть!
И страх уже обезоружен,
И тело – клеть.
Теперь мне имя – Воин Света –
Мой светел взор.
Подобно звездам, до рассвета
Держу дозор.
Я не один во тьме – ну, что же –
Тем легче путь!
В руке клинок, не знавший ножен,
И ветер в грудь.
Мы не скорбим и не клянемся –
Таков наш знак.
Уходим, стало быть – вернемся.
Да будет так!
***
Шепчу тебе: «Люблю, люблю, люблю…»
Как будто опасаюсь не успеть,
Как будто жажды ввек не утолю,
Как будто бы мне в спину дышит смерть,
Как будто воздуха не хватит вдруг,
Как будто не любил я никогда,
Как будто бы ты выскользнешь из рук,
Как будто бы исчезнешь навсегда….
***
Прости мне, Жизнь, за то, что не летаю,
За то, что объясняюсь, как в бреду,
За то, что еженощно умираю
От одиночества – в немыслимом аду!
За то, что незамечен и непонят,
Смешон, невыразителен и груб,
За то, что жизнь моя, наверное, на склоне,
За то, что мне знакома сладость губ,
За то, что ежедневно стонет лира,
За то, что нужных фраз не нахожу,
За то, что всю печаль, все боли мира
Я не вместил, и оттого дрожу
На сквозняке космическом. Чуть слышен
Моей души скрипичный тихий стон.
Он с каждым мигом все нежней и тише…
Прости мне, Жизнь… я был в тебя влюблен.