А.П. Чехов А.С. Суворину
Я уже переехал в Москву
И сижу безвыходно дома.
8 сентября 1891г.
Малая Дмитровка. Причудливый уют;
Лень шевелиться, - но пенсне сползает;
Курепин болен – рак его съедает, -
А Лев Толстой закончил новый труд;
Он человечеству в бессмертьи отказал –
О, философия мужей великих мира!
В ней столько личного, -
Всех черт бы их побрал.
Зато как мощно их глаголят лиры:
Вся философия толстовская и вера,
Увы, не стоит шкуры Холстомера.
Падение
Так падал в лестничный пролет
Безумный Гаршин:
В муках тело
Сквозь душу скорбную летело, -
Как сквозь листву – осенний плод.
Пауза
Еще предметы не сорвались с мест –
С гнезд и пазов, с цепей своих незримых;
Они еще разбросаны окрест
Кварталами Помпеи или Рима.
Еще стоят на вечных якорях
Все корабли, груженые злосчастьем, -
И голый нож, на скатерти лежащий,
Безгрешнее, чем дева и монах.
Еще в сердцах не спущены курки
Разящих слов, и взор еще опущен,
Еще стоит у Черной речки Пушкин…
Еще он кровью снег не окропил.
1978г.
***
Мне тридцать семь. Покоя сердце просит.
Жара. Июнь. Снотворный Петербург.
А я люблю когда приходит осень –
Тогда с меня слетает злой недуг.
Что жизнь? Чреда летучих дней и лет;
Грядущее – темно и непонятно, -
А смерть уже наводит пистолет, -
Неотвратима по счетам расплата.
Бокал мой пуст. Я холоден и трезв, -
А под окном молоденькая липа
Играет листьями, - а я там вижу крест
И слышится мне робкая молитва.
И друга нет, чтоб отвести удар,
А царь молчит: ему какое дело.
Я для него – придворный шут, звонарь.
Рулетка бытия мне надоела.
Жизнь кончена. К чему теперь слова.
Все сказано и Памятник воздвигнут.
Пусть остаются Муза и вдова
И мной для вас написанные книги.
Пушкин в Петербурге
Он с тростью, в новом котелке.
На Невском корюшкой запахло.
Неузнаваемый никем,
Шагает медленно, как пахарь.
Вот кто-то шлет ему поклон,
А кто-то даже тычит пальцем,
Но полон дум печальных он,
И нет желанья улыбаться.
А вот красавица идет.
«Простите, кажется, вы – Пушкин».
« Нет. Я, простите, - идиот,
а вы, по-моему, дурнушка».
Выстрел ( Пушкин)
Дуэльные тени лежат на снегу.
Недоброе чувствую сердцем.
Себя защитить я уже не смогу
Ладонью от облачка смерти.
Вдруг тени распались, куда-то ушли
И небо разорвано в клочья,
И – крутится тяжесть огромной Земли;
И тихо… в березовой роще.
05,02,03г.
Черная речка (Пушкин)
Убили Пушкина.
И кровь, и белый снег.
Деревья черные. Уже заходит солнце
Поэзии, - а в Петербурге – смех,
Какой-то бал; за шлейфом царь плетется.
Убили Пушкина.
И дрогнула земля,
И онемело раненое слово.
«Жизнь кончена…» Прощаются друзья,
Муза скорбит, рыдает Гончарова.
Московский Маяковский
Мне бы из неба выкроить портки,
А на голову – шапку солнца,
А не вылизывать ваши плевки
Человеческие уродцы.
Я одинок, как Бог;
Живущий среди атеистов.
Лучше заживо лечь в морг,
Чем мертвецом родиться.
Поздний Маяковский
« Маяковский исписался!» - орали дебилы.
«Хватит с нас политических лозунгов!»
Маяковский хмурился, строил брезгливую мину,
Которая осколками взрывалась внутри
Его мозга.
В июне стал часто заглядываться на маузер;
К виску его любовно примеривал,
Как Золушка перед балом
Волшебный свой башмачок.
Пил. Вспоминал Татьяну.
Вращал барабан смертоносных строк:
«Я одинок,
одинок,
одинок».
Вздыхал тяжело, как лошадь,
Как потерявший крылья Пегас:
«А быть может, я – графоман?!
Ведь быть то может?!» -
И страстно смотрел на наган.
А в кафе собирались поэты губастые,
Что-то шлепали о красоте и тлене, -
А Маяковский встал,
Рукава закатил, как закаты, -
И начал поэму о Ленине.
И снова взрывались глаголов грома, -
Он горло больное рвал себе песней, -
И снова срывались шагать гроба
Четверками ножек по Красной Пресне.
Послание В. Маяковского советскому правительству
« … О, будь ты проклята трижды!»
Ленин! … Революция! …
Все это блеф.
Сердцем больше ни во что не верю.
СССР – всенародный хлев.
Левой! Левой! Левой!
Африка. Франция. Вильсон…
Все мне чуждо, и наплевать
На Эйфелеву башню
Или написать.
Хватит рифмами торговать.
Лилька – предала,
А может, и не любила.
Коммунистическая наркота.
Пора уходить,
Без веревки и мыла
С поэтического поста.
Жалко Серегу. Мы бы вместе.
Я еще на этом, а он уже на том
Свете словами светит,
И не нужно шляпы и пальто.
Как говорится – виском на дуло
Лечь и нажать курок.
Счастливо оставаться. Пуля – не дура:
Она сам Дьявол, а может, Бог.
Пьяный Маяковский
Маяковский пьяный в доску
От запоя и похмелья
Прижимает к сердцу мопса,
Как мадонну Рафаэль.
Он шагает по таганке,
Мостовую расшатав;
Кто-то жарит на тальянке,
Все на свете переврав.
Ходит пьяный Маяковский
По горланящей Москве
И сжимает, как винтовку,
Поллитровую в руке.
Он волочит за собою
Перебитое крыло,
А крыло его другое
В небе звезды замело.
Разговор с портретом Маяковского
Люблю Маяковского профиль:
Блатное кепи, бритый висок, -
Его, поднимающегося на Голгофу
По лестнице собственных строк.
Вот уже не профиль, а три четверти:
Глаза - прямой наводкой из-под
Брони лобовой:
"А ты что сделал для собственного бессмертья,
Поэзии рядовой!?"
"Я, вот, стихотворенье написал сегодня
Про Вас,
Правда немного подражательное… "
Маяковский с меня не сводит глаз
Измученно внимательных.
"Стыдно, товарищ!
Зачем об этом?
Я, ведь с Вами, как поэт с поэтом.
Скажите, что Вы сделали для
Собственного бессмертия?"
И снова мне в душу глазом-вертелом.
Есенин
Я один…
И разбитое зеркало…»
Родина! Русь! Рязанщина,..
Сестры мои и мать –
Все в этой жизни обманчиво, -
Только в мечтах благодать.
Что мне Париж или Персия? -
Если в душе дыра,
Если, как в детстве, не верится,
Если любовь умерла.
Только стиху доверясь,
Я по иному жил.
О, сумасшедшая ересь
Нежных лирических жил!
Но, обрывая струны,
Муза к другому ушла, -
Вот я тогда и сунулся
В петлю, - была не была, -
Словно под одеяло.
Черный сидел человек
В кресле, наверное, Дьявол…
И свет навсегда померкл…
04 мая 2005г.
Есенин в Париже
Есенин ходит по Парижу.
Посмотрит в Сену – сена стог
Он, словно в бане пассатижи,
Здесь нужен, - русский пастушок.
Его душа не принимает
Французских запахов и слов.
Дункан – поэтова Даная
Торчи за дверью, как засов.
В авоське Эйфелевой башни
Самоубийственный туман;
Вон – эмигрантишко вчерашний
Влачит собачку и мадам.
А где-то вьюжит, петербуржит
Метель… в грядущем «Англетер»…
В России тоже он не нужен,
Сказать точней в СССР.
«Англетэр» Е.Есенину
Здесь швейцар, позолоченный ленью
И сухие цветы в номерах,
И висят почерневшие тени,
Словно гири на ржавых цепях.
Не уйти, не спастись и не скрыться,
Щелкнул зубом английский замок.
Нету слов, чтоб душой помолиться:
Вся осталась она между строк.
Ни слезинки,
Ни вздоха,
Ни стона.
Потолка потолочная синь, -
И окно, как седая икона
Смотрит ликами Древней Руси.
***
«Если душу вылюбить до дна,
сердце станет глыбой золотою.»
Да, я пьян. Ну и что? Мне так весело, -
А, быть может, мне страшно смотреть
Как серьга на березке повесилась,
И меня давит хмель, как медведь.
От себя никуда не денешься –
Ни в Париж, ни в Москву, ни в Рязань, -
И пронзительно, так по-есенински
Светят звезды в весеннюю рань.
А земля пахнет силой воскресной,
Материнской святою слезой.
Обвенчался я с черной невестой:
Нам пора уходить на покой.
Я отдал до последней кровинки
Свое сердце стихам и любви.
До свиданья, березы, рябины…
Ты меня больше, Русь, не зови.
1 июля 2005г.
Бесы (Достоевский)
Гуляют бесы на Руси: -
Кто царь, кто шут, меняют маски,..
То на балу среди «светил»,
То в подворотнях в пьяной пляске.
То в храме воют и смердят,
То бьют процентщицу - старушку, -
А в кабинете у царя
Сидит в посмертной маске Пушкин.
03 мая 2005г.
Габриела Мистраль
Когда Земля меня взяла,
Как влагу дождевую, -
Освободилась я от зла
И в небесах живу я.
Всю кровь цветам я отдала –
Гвоздикам, алым макам.
Я – Море, Ветер и Скала,
Моя Тропа – без знаков.
Я предков дух,
Индейский вождь,
Я Мать всех сирот Мира,
И к Правде шла я, как под
Нож,
Моя не смолкнет Лира.
И если чью-то скорбь и боль
Я исцелю стихами, -
Опять поверю, что Любовь
Есть Бог, живущий с вами.
Жизнь, как вода, ушла
В песок
И жажду утолила
Моей страны, и алый сок
Я розам раздала.
04 мая 2005г.
Спасское Лутовиново ( Толстой)
Далеко от Парижа до Мценска,…
Но душою и сердцем я ТАМ, -
Где березы весной, как невесты, -
Ветерок их целует в уста;
Где так ярок венец семицветный
В небесах после майской грозы,
Где играют крестьянские дети
На поляне, до первой звезды;
Где столетние спасские липы
По ночам вспоминают меня,
Где алмазы по саду рассыпал
Соловей, после долгого дня.
03 мая 2005г.
Гоголь
***
О, Малороссия! Диканька!
Тиха украинская ночь.
Луна серебряной чеканки;
Дрожит над степью звездный плес.
Русалка нежная, как пани, -
И не пугают казака
Ни Вий в гробу, ни черт в стакане,
Ни баба с видом мужика.
Здесь люлька славного тараса
Не гаснет, тлеет в полыньях,
И бочку с медом, а не с квасом
Везет в Сорочинцы чумак.
И удалая тройка-птица
Пылит и смело мчится в даль, -
И тупо смотрит заграница
На радость нашу и печаль.
03 мая 2005г.
Демьян Бедный
При жизни не был я поэтом
И после смерти им не стал.
Как говорится, канул в лету,
Я и бумажный пьедестал.
Меня тошнит от политкульта,
Мне чужд тупой соцреализм.
Я не богам служил, а культам,
Страстям партийных серых крыс.
Я жрал и пил, я был в фаворе,
Я мог уволить и принять, -
И вот теперь я опозорен.
Святая Муза – ты не ****ь,
Не комиссарша, не Момона,
Не мертвый письменный прибор.
Ты – совесть, жертвенность, икона, -
А я – словесный шут и вор.
Простите мне… коллеги, братья –
СЕРГЕЙ, ВЛАДИМИР: Имена –
Колокола, столпы, распятья –
На все земные времена.
Потолка потолочная синь, -
И окно, как седая икона
Смотрит ликами Древней Руси.
Омар Хаям
Со мною звезды говорили,
Моим мольбам внимал Господь.
Мой дух в стихах, а не в могиле,
Смерть забрала пустую плоть.
06 мая 2005г.
После дуэли
Сыграй на мне, красавица моя: -
Для вещей Лиры не нужна сурдинка.
Про золотую чашу бытия,
Про смерть мою на третьем поединке.
Сыграй про то, как любишь ты меня
За мой огонь и холод неизменный,
За то, что я порою среди дня,
Могу увидеть в небе Град Священный.
Сыграй – чтоб я забылся и уснул,
И спой, как пела мать над колыбелью, -
А я послушаю: мне вспомнится аул
И мой убийца, и удар смертельный.
Сыграй на мне, как ангел на душе
Моей играет, там, в пределах Божьих.
Ты плачешь? А мне слышится: «Мишель…»
Или мишень? Не знаю… все быть может.
Лермонтов на Кавказе
«Умереть с пулей в груди – это стоит медленной
агонии старика»
…А завтра – бой. Чеченской пулей,
Быть может, буду я сражен.
И будет пир в чужом ауле
И плач зурны, и пенье жен.
В груди моей дымится рана,
Печать молчанья на губах.
Быть может, демоном я стану
Или – звездой на небесах.
***
Ломая траурные рамки,
Отбросив плотские обноски, -
Не изменив своей осанки, -
Ушел в бессмертие ВЫСОЦКИЙ.
Владимир Высоцкий
Давай поговорим. Какая встреча!
Не будем лить лирический елей.
Ты – фотография,
Ты обрамлен, засвечен, -
И заключен в бумажный мавзолей.
В глазах решимость,
Ворот – нараспашку,
Печатью звонкой губы скреплены.
Ты – на кресте, на высоте, на марше;
Захлестнут жалом порванной струны.
Ты гнал коней по краю бытия, -
В разрывах сердца вырастали песни.
Сквозь мрамор и сквозь бронзовую плесень
Гитара прорывается твоя.
Высота
«Разберемся», - говорил Высоцкий.
Разобрались – паломники идут
К той высоте, к тем низеньким подмосткам,
Где он стоял и верил в правый суд.
Здесь край Земли, - но даже холод Леты
Глаголов жар не может остудить.
Бессмертных песен финишные ленты
Лежат на атлетической груди.
25 января
Январский день. Высоцкий не воскрес, -
Но слово-песнь пустило в землю корни –
Оно живет и силою небес
Нас выжимает вверх из рабской формы.
В Россию возвращается Орфей –
Все струны отвечают подголосками.
Есть в январе один из звездных дней,
Когда народ наш празднует Высоцкого.
Высоцкий. Бронзовый рельеф.(ск.Миронов)
Какой на лице планетарный рельеф!
Какие на лбу Гималаи!
Мне кажется - это не бронза, а хлеб, -
И все мы душой голодаем.
Посмертный ответ Высоцкого неизвестному поэту
Спасибо, друг,
За слово, за тепло, -
И я тебе по–дружески отвечу:
Здесь не летают даже НЛО.
И Бог счастливый атомы не мечет.
Не торопись: хоть тайна и проста –
Она тебе откроется иначе;
И даже с гениального листа
Не списывай решенную задачу.
Все претерпи, но веру не жалей:
Пытай ее и разумом и чувством;
И не бери себе поводырей,
Покуда светит чистое искусство.
Ты в одиночестве, увы, не одинок:
Идти к Олимпу дольше, чем к Голгофе:
Сначала сердце кровью истечет,
Потом рука раскрашивает строки.
Послание Владимира Семеновича Высоцкого славянскому народу
Что ж вы братцы, приуныли?!
Не поется без меня.
Лез их всех я сухожилий
Ради нынешнего дня.
Был я бронзой колокольной,
Был гитарною струной,
Был в неволе ветром вольным
Над огромною страной.
Не затем умчали кони
Вскачь меня на край земли, -
Чтоб пахан сидел на троне,
Пресмыкались холуи;
Не затем, чтоб олигархи
Проливали кровь и нефть.
Не за евро, не за марки
Пел один для вас для всех.
Завещал я вам гитару, -
В струны вложен звон меча,
Чтоб досталось вам не даром
Небо с Божьего плеча.
Надгробие
Умер Владимир Высоцкий.
Стою перед фактом,
Как перед гробом его.
Минутой молчания
Стала
Жизнь твоя огненно-плотская,
Стала душа твоя
Синей небесной травой
В. Высоцкому в день его рождения
Отпустила немного боль,
Преломился пейзаж пространства –
Это в крови алкоголь
Заиграл, как щека румянцем.
Фонари потеплели вдруг,
Звезды стали почти ручными.
Я смотрю на березовый сук, -
А на нем распустился иней, -
Серебром лепестковым расцвел,
Как у Врубеля, той же кисти.
А Иуде – осиновый кол,
Пусть простит: совершенно без листьев.
И чудно. И смешно, и горько
От того, что душа так чутка.
От поэта до алкоголика
Шаг один и - одна строка;
До – с собой, не допев, покончить: -
Песня вдруг захлестнет, как петля.
Все мы ходим по лезвию совести,
По горящему кругу ноля.
20 января 2001г.
Стихотворение для Высоцкого
Все реже из окон открытых, из форточек -
Голос Высоцкого, поднявшийся с корточек, -
И во весь рост, разорвав тишину,
Злу объявивший сплошную войну.
Волны эфира не станут бездарнее
От приговоров подписанных плетью,…
И на гитаре распятого барда
Мир понесет от столетья к столетью.
Памяти Владимира Высоцкого
Какая скорбь всечеловеческая
В глазах певца. Какая мука –
Не петь, не быть… погаснут свечи,
В груди дрожит струна без звука.
И перед Господом предстать
Без микрофона и гитары,
Одна душа, - и время вспять
Вдруг хлынет песенным пожаром.
И он услышит голос свой,
Увидит рядом, в дымке синей,
Увидит рядом, в дымке синей,
Как на ладони, Шар Земной
И на Ваганьковском – могилу.
Сон ( О Владимире Высоцком)
Реет над темно-синей волной неприметная стая.
Грустно, но у меня в этой стае попутчиков нет.
Низко лечу, отдельно от всех, одинокая чайка.
И скользит подо мной спутник преданный мой – это мой силуэт.
Но слабеет, слабеет крыло,
Я снижаюсь все ниже и ниже,
И уже отраженья не вижу –
Море тайною заволокло.
Силы оставят тело мое – и в соленую пыль я
Брошу свой обессиленный и исстрадавшийся труп.
Крылья уже над самой водой – мои белые крылья,
И солнечный ветер играет со мной – беспощаден и груб.
Неужели никто не придет,
Чтобы рядом лететь с белой птицей,
Неужели никто не решится,
Неужели никто не спасет?
Ветер, скрипач безумный, прощальную песнь сыграй нам,
Скоро погаснет солнце, и спутник мой станет незрим…
Чайка влетит в пучину навек, к неразгаданным тайнам,
И посмертно сольется с силуэтом своим.
Бьется сердце под левым плечом,
Я спускаюсь все ниже и ниже,
Но уже я спасителя вижу:
Это ангел с заветным ключом.
Рядом летит невидимо он, незаметно, но рядом,
Вместе – в волшебном дальнем гнездовье ищем жилье.
Больше к холодной, мутной воде мне снижаться не надо.
Мы вдвоем, нет причины искать отраженье с
***
Пел же Орфей, распотрашен.
М. Цветаева
Лира – не Крест, но тяжело нести:
То пальцы в кровь, то – душу нараспашку.
Слова тогда, как гвозди во плоти, -
И тело рвут, как белую рубашку.
А Бог не слышит, и молчит Страна,
С удавками на шеях ходят люди.
Поэтов соблазняет Сатана…
И вот несут ему сердца на блюде.
Нет! Я не с вами. Остаюсь с собой.
Стихам моим, как драгоценным винам,
Черед наступит. Мир вам и покой,
А мне - костер.
Бессмертная Марина.
На смерть поэта
Август. Елабуга.
«Марина, не надо!»
Гаснет, как радуга,
Жизни лампада.
Рядом –
Ни Бога, ни музы, ни мужа.
Душат не слезы –
Веревочный узел.
Волей последней,
Духом начертано:
«Буду сегодня с вами, бессмертная».
Читая Цветаеву
«Неостановимо, невосстановимо
льется кровь»
«Я сегодня взяла цветок,
Как ребенка за подбородок»
«Ибо раз голос тебе, поэт дан,
остальное взято».
Читал я Цветаеву. Плачь и кровь,
И каждый знак препинания –
Плаха, петля или кол,
Что ни строка – заклание.
И нежность такая вдруг,
Как поцелуй ребенка;
Сплошные зренья и слух,
И души голубая кромка.
И в каждом стихе уход,
Исповедь, взлом печатей.
Марина – как райский плод
Непорочного зачатия.
Спасибо. Земной поклон
Тебе за стихо-служенье, -
Без риз, без попов, без икон, -
За светлое воскресенье.
Июнь 2006г.
Цветаева
Слово - лучина
И слово - стрела.
Кровью я круг колдовской обвела.
Снова, как прежде, боюсь и люблю
Чувствовать сердцем
Разрыв и петлю.
Цветаева в Елабуге
Да! Я – гордячка Марина.
Что вам еще от меня.
Вашу любовь – отрину
До самого Судного Дня.
Я истекаю словами,
Как кровью. Я – Дух, а не плоть.
Ваша я, но не с вами.
Иду. Принимай, Господь.
Мастер Тьмы
« На мне лежит печать распятья
в протуберанцах голубых.
… И солнца выдохшийся кратер,
и в золотом – Архистратиг.»
Я вижу с чудной высоты
Соборов главы золотые, -
Они, как райские цветы, -
И венценосный Древний Киев.
И мою улицу, и дом,
Руно зеленое каштанов;
И Днепр, словно подо льдом,
Под раздвижными небесами.
И черный Воланд надо мной,
Как ворон кружит. Будь он проклят.
И в нежной дымке Шар Земной,
В дали веков, - как Божье Око.
О, Маргарита, ангел мой!
Здесь без тебя темно и пусто.
Я сговорился с Сатаной,
Чтобы спасти свое искусство.
И я, как Мастер, виноват, -
Но поступить не мог иначе:
Как обвиняющий Пилат
Был свыше призван и назначен…
10 июля 2005г.
Остров св. Елены
О, Жозефина! Я один.
Моя Голгофа – Ватерлоо.
Уже тобою не любим, -
К столбу позорному прикован.
Я вижу… раны, кровь, увечья.
Я жил на лезвиях мечей,
На жалах копий, град картечный
Меня щадил. Теперь я с Ней.
Со Смертью. Слышишь, Жозефина,
Как затихает голос мой?
Была ты Франции любимей…
И со святыми упокой…
Анне Ахматовой
Вы были смертною богиней
Среди таинственных богов,
А в небе звездами скупыми
Горели истины без слов,
Вся жизнь была почетным кругом,
Венком увядшим между строк.
Как лепестки стального плуга
Вам лавры врезались в висок.
1973г.
Читая Анну Ахматову
Ах, как Ахматова печальна,
Как жгут горячие слова;
В ее стихах-исповедальнях
Звенят, как сон колокола, -
Как будто жизнь ей только снится,
А смерть - приблизилась, сбылась
И, словно черная страница,
Ей в душу с детства пролилась.
Изящны, выделаны формы
Резцом изваянных картин… -
И бьет крылом огнеупорным
Ее бессмертный серафим.
Возвращение Н.Рубцова
Мучительно в строки вникаю,
В бегущую музыку слов.
Вот-вот он возникнет за краем
Земли нашей – Коля Рубцов.
Зеленый апостольский посох
И плащ, столь знакомый на вид;
Сыпучее звездное просо
Над фетровым нимбом горит.
Пришествие это законно:
Поэт обещал: я вернусь
К вам, люди… к порогу родному,
К тебе, животворная Русь.
1986г.
«Я умру в крещенские морозы.
Я умру, когда трещат березы…»
Н. Рубцов
… и стоя пили за Рубцова.
Поэт – есть больше, чем поэт
В стране, где в колоколе слова,
Звеня, сбывается Завет.
Живые радовались души.
На скатерть лился самогон.
Казалось – с нами юный Пушкин
И зажигательный Вийон.
Горели звезды и трещали,
Словно бенгальские огни,
И мы, как смертники прощались
И были с богом – не одни.
И уходили в ночь. За дверью
Нас поджидала пустота.
Но было каждому – по вере,
По белой розе от Христа.
2005г.
Гармония (Шопен)
Гармония, Гармония, Гармония!
По клавишам метались, как агония
Шопеновские траурные руки
И падали разрубленные звуки.
Гармония, Гармония, Гармония –
Шопеновского сердца филармония,
Как арка выгибалась триумфальная
Гранитная плита мемориальная.
Франц Кафка
Не обольщайтесь красотой
Своих трудов литературных,
Свободой, женщиной, казной,
Здоровьем, ловким каламбуром.
Покоем, мыслью прописной,
Вином, теплом, в тени – прохладой.
Жизнь промелькнет, как сон дневной, -
А там… ни рая нет, ни ада.
И вы напрасно берегли
Уют ваш, запонки и дачу.
Остался пепел да угли
И память краткая в придачу.
А то, что будут вас читать
И отольют в почетной бронзе –
На это даже наплевать
Вам не дано. Почийте в Бозе.
23,12,05г.
Блез Паскаль
Уже не словом, а железом
Меня пытает фарисей, -
И я стою у края бездны.
Шагни! Так хочет Моисей,
Иуда, Ирод или Каин.
Неверье жгло меня огнем,
Унынье дряблыми руками
Меня душило, смертным сном
Казалась жизнь, а правда – ложью.
И проклял я тогда себя,
Весь мир, греховный и безбожный…
И вдруг – как будто снял с гвоздя
Свое измученное сердце, -
И в нем живой была Любовь.
И я тогда познал бессмертье
И горний смысл заветных слов.
23,12,05г.
Портрет Александра Блока
Лица смуглеющий огонь.
Волос раскованные звенья.
Как будто мчит крылатый конь
Его на мирные селенья.
Ушел Певец Прекрасной Дамы,
Но млечный фосфор звездных глаз,
Сквозь петербургские туманы
Глядит мечтательно на нас.
Александру Блоку
Ушел певец Прекрасной Дамы, -
Но звездный фосфор чудных глаз
Сквозь петербургские туманы
Глядит мечтательно на нас.
Ночная муза (Шопен)
Шопен воистину воскрес!
Рояль вдруг сбросил крышку гробью.
Звук обретает смысл и вес,
И душу новую – мелодия.
Мазурок тонкая вуаль,
Блистает молния этюда.
Как черный айсберг, плыл рояль.
И снова сердце верит в чудо.
***
Разобрав по клавишам Шопена,
До святых мощей клавиатуры,
Пианист отчаянно халтурил
И взбивал манжетой белой пену.
Он об угол черного рояля
Бился покаянно головою,
Нажимал ногами на педали
И сливался с финишной прямою.