В висках отдается последний вопрос, поранивший душу
Считалось – играешь, пока не всерьез, но странно простужен
Весь мир, преломившийся в темную гладь остывшего чая,
И вечер смеется, мою же тоску с разлукой венчая.
И с кончиков пальцев струится огонь пораненной птицей
Мне верилось скоро забвенье пройдет и нужно стремится
На свет, опаляя прощальной зарей и крылья, и строки
Но так очевидны распятия звезд, и страшны пороки.
И здесь бесполезно смотреть на ладонь и в детском испуге
Разыскивать в линиях новый пароль, как ищут в друг друге,
Любившие то, чем еще дорожить, наверное, стоит
Но я заблудилась, и что-то в груди надломлено стонет.
Считалось – все сбудется, что прикажу, обязано сбыться
Зачем же последние восемь часов не могут забыться
И голос живущий во мне без тебя, и дрожь поцелуя…
Я просто устала играть в чудеса, я таю тоскуя.
В висках остается последний вопрос рожденный внезапно –
Я верю что все, то что было всерьез. Вернешься обратно?
И я пролетая над морем из слез, кляня свою душу
Сглотну эти слезы: Как можно всерьез?!
…я струшу…