Августовский псалом май.2006
Муравей вползает на Голгофу
И травинку тащит, словно крест.
Солнце цвета жареного кофе
Льет тепло вечернее окрест.
Огибает время жизни угол,
Провернулась на оси Земля,
Бабочки летают друг за другом,
Серебром и золотом пыля.
Кажется, душа из тела вышла
И, качаясь, рядышком стоит, -
А, быть может, это просто вишня
На ветру листвою шевелит.
Первые холода
Осенний вылинявший свет
Подсвечивал окаменевший
Город,
Зубное золото оскаленных
Соборов
И сумрачный чугунный
парапет.
Поджарый холод
В подворотнях старых
Стеклянным ворсом рос
Из кирпичей;
И солнце, как горящая
Гитара,
Свивало струны лопнувших
Лучей.
Портрет женщины в черном
Черным звоном
распахнула веер ворона,
карты черные и алые –
тридцатью шестью пожарами.
«Будет смерть тебе негаданно
в доме том, где пахнет ладаном,
где лепные потолки
всполыхнут, как мотыльки…»
Испугались причитания
и летучими мышами
залетели в уши-раковины.
А зрачки у ведьмы белые,
руки пахнут хризантемами.
«Я в любви тебе помощница :
ляг в корыто деревянное.
Посмотри – как время сморщилось
на обложках всех романов.
Поцелуем закляну тебя,
горстью света тебя вымою,
и коней твоих всех спутаю
ночью белою совиною.
Будь моим до самых косточек, -
я, как свечи, в ночь их вымощу,
положу тебя на простыни
рядом с белым своим выменем,
рядом с черным твоим именем.»
Небо тучами затянуто,
Небо птицами отпрянуто.
« А ты что же призадумался?
А ты что же пригорюнился?
Разве я тебя не бавила?
Разве я тебя не нежила
или кровь твою зубами я
не вгрызала в стены свежие?
Или я не заговаривала
Сны твои в кувшинах-демонах?
Или я к тебе однажды
не пришла босой по лезвию.
Формула Вселенной
Я поджигаю факелом волос,
Приподнятых холодным вдохновеньем,
Петлею повисающий вопрос:
Есть ли Творец и мы – его творенья?
И отвечаю просто на него:
По сути в мире нету ничего.
Весь мир - печать оккультного Ноля,
Который поглощает Единицу;
А звезды, Человеки и Земля -
Живых дробей несметные частицы,
Что падают, как косточки со счет,
В космический зияющий пролет.
1973г. Ленинград.
***
Я сегодня ни в чем не уверен:
Я, как море, размывшее берег,
Я, как остов сухой корабельный
Над забвеньем приподнятый мелью.
Я во всех обитаю пространствах
От земли до небесного царства.
Выпадаю сердечным пунктиром
На запястья засушенным лирам.
Я смотрю на различные формы:
Вот деревья молчащие хором,
Вот материи вечные сгустки,
Вот страстей и умов перегрузки.
Все законно, по воле ничейной,
Никогда не теряет значенья.
Ни в большом не уверен, ни в малом…
Разливаю по звездным стаканам
Душу всю, для людей великанов.
Анатомия духа
По голым мускулам,
По костным рычагам,
По эластичным стропам сухожилий
Течет, подвластная неведомым богам
Энергия младенческих усилий.
Со стоном распускается сирень.
И точными мазками аромата
Пронзает растерявшуюся тень,
Уснувшего под деревом Сократа.
И человек – невольник вещества,
Почуяв плен земного воплощенья,
Сжигает кровь проклятого родства
На жертвенниках вечного прощенья.
Черный силуэт
Холодным смехом – градом виноградин
Меня осыпал бледный лунный рот.
Был намагничен золотом фантазий
Весь в яблоках росистых небосвод.
Тянуло с моря вечностью и слизью.
Весь город, как горящий циферблат.
Пульсировал мучительною жизнью,
Стремительно несущейся назад.
Большая деревянная матрешка –
Под-хохлому раскрашенный мертвец,
Стояла у раскрытого окошка
И целовала выщербленный крест.
К моим ногам, как тень, как сон тревожный,
Упали складки тлеющих одежд, -
И под прозрачной, плавящейся кожей
Метался смерти черный силуэт.
Цейтнот
В привычном сне,
От жизни отлученный,
Храня в груди запекшуюся боль,-
Положенный под скорбные знамена,
Стыл в тронном зале
Свергнутый король.
Был шахматной расчерчен светотенью
Прохладный сад и яблони цвели,
И солнечные зайчики по стенам
Метались, словно белые шмели.
…И небо голубело за окном,
И птица пела вечные слова;
И, как бутыль с густеющим вином,
Покачивалась в шлеме голова.
День святого Валентина
Я за тебя молюсь, мой друг,
И светлым днем и ночью темной,
Чтоб у камней открылся слух,
У тополей седых, у кленов.
Чтоб все узнали о тебе,
Чтоб берегли тебя, любили,
Чтобы внимал твоей мольбе,
Моим словам Творец всесильный.
14 февраля 1999г.
***
Сентябрь. Дождит. Осколки неба.
Душа печальна и светла;
И сам я, словно тонкий стебель,
Цветка, сгоревшего дотла.
Я не хочу прощаться с летом.
Еще вчера был август, зной;
И нарушать я мог обеты
В своей обители земной.
Еще вчера дышали розы,
Как губы женщин молодых.
Сегодня, вдруг, дохнуло прозой
И глубиной времен иных.
А я поглядываю в небо,
На грядки вскопанные, и
Прошу уже иного хлеба
И, может быть, иной любви.
И присягаю розам, астрам,
Ботве в серебряных слезах:
Я буду помнить вас в ненастных,
В холодных зимних вечерах.
2 сентября 1998г.
****
Отойди от меня, Сатана!
Не смотри в мою скорбную душу, –
Бесконечна ее глубина,
Как у моря, прорвавшего сушу.
Ты вселенскую проповедь зла
Нашептал мне еще в колыбели
И не раз твои когти скрипели,
Направляя мои письмена.
Отойди от меня, Сатана!
Конец маленького человека
Распавшийся сознаньем человек,
Словно рукой в рукав,
Никак не может взглядом
Попасть в смещенное пространство.
От одной к другой перебегая куцей мысли,
Он прячется за них,
Но сам весь на виду
У неба навалившегося злостью
На маленькую слипшуюся душу.
Слепые недоконченные жесты;
Обрывки фраз,
Словно обрезки жести;
Мольба без слов;
Трясется, как канат,
Под ним земля.
И он себе не рад, -
Но без себя нельзя:
Такого жалкого, разбитого, чужого.
Он за душой живое ищет слово,
Но достает одни лишь имена
Скончавшихся недавно междометий,
Глаголов, существительных, -
Потом
Тускнеет весь,
Становится все площе, -
И рассыпается,
Как тлеющие мощи.
***
Земля вбирает позднее тепло
И отдает густеющие всходы.
Стою в саду. Здесь тихо и светло;
Вожусь с черновиками огорода.
Гнездо сорочье держит тополек
И на ветру дрожит листвою клейкой.
И вижу я – с небес спустился БОГ
И сел в саду на мамину скамейку.
***
Какой-то день безрадостный сегодня,
Потусторонний, бледный и пустой;
К земле сбегают солнечные сходни,
Все звуки мертвой падают листвой.
Ни прошлого, ни будущего нет,
Спит тишина в отстойниках столетий, -
И только души оставляют след
В живой душе, но он нам незаметен.
12 января 1987г.
***
День за днем,
День за днем
Время черпает душу из тела
Семизвездным тяжелым ковшом –
И на дне у сухого колодца
Родниковое сердце
Не бьется.
Сотворение человека
Я временный и мыслящий,
Я – теплокровный зверь, -
Ворочающий мышцами
Под тяжестью потерь.
Пристегнутый к материи,
Пришитый к бытию, _
Подрубленное дерево
В распаханном раю.
Протекция летящая
Духовного крыла
На грубой шкуре ящера,…
Межзвездная зола.
Дорожная
Затяжная дорожная скука;
За окном черно-белая ночь,
Снег раскинувший бледные руки
Да прожилки осиновых рощ.
Словно в космосе: пусто, бездомно;
Обездвижены стрелки часов, -
В голубом саркофаге вагона
Люди-мумии вмерзшие в сон.
В этих лицах, обветренных смертью,
В истощенности северных рощ, -
Есть разгадка цветочных симметрий
И любви животворная мощь.
Январь 1985г.
Ночное бдение
Душа моя в черном смятенье,
На сердце холодная боль,
Ночное тяжелое бденье,
И в небе сияющий ноль.
Лежу я пылинкой ничтожной
На мощной ладони творца, -
А червь, как скиталец межзвездный
Ползет по лицу мертвеца.
А в самом последнем звене,
Которым я к жизни прикован,
Я вижу, как небо в окне,
Разрыв, называемый словом.
***
Невыносимо жить во зле,
Смотреть на гибнущую душу,
Но не ищу я на земле
Страну, где праведней и лучше.
Я не могу предать друзей,
Родную речь, свой край родимый,
И предков тихие могилы
И память матери моей.
И потому неся свой крест,
Свою суму и рабства цепи
Я утверждаю: правда есть,
Любовь и мужество на свете.
Перед дождем
Перед дождем - свежей порывы ветра;
графитовые ломкие стрижи
проносятся, как черные кометы,
и делают все круче виражи.
Перед дождем цветы, ополоумев,
предчувствуют грозу, как божий дар;
и, распустив серебряные слюни,
торопится улитка на базар.
Перед дождем – шампунь зеленых крон
готов пролиться на стволы и корни;
молчит отяжелевший небосклон
и копит гром и молнии над морем.
Гефсимовская ночь
Погребен под снежной лавой
Переулок, черен сад;
Столб фонарный обезглавлен;
Бога нет, а люди спят.
Только желтые оконца
С перекрестьями зрачков,
Как подсолнухи, как солнца,
Смотрят в ночь глазами сов.
Ноктюрн
Я в серых сумерках плету узоры слов,
Светлею мыслью и печалюсь взглядом.
Зову – и отзывается Любовь.
Синеют окна тишины над садом.
Ночь подступает, комкает цвета,
Глаза обводит кобальтом и чернью;
Лучится ноготь звездного перста, -
И Лира перестраивает нервы.
05,10,1995г.