Вот он берет, вот он ласкает,
Коварный старый ловелас,
Вот он пытается… но знает,
Не дамся я ему сейчас.
Ах, папочка, что ты творишь,
Ах, ты коварный искуситель,
Не стыдно ль?! “Хочешь”, - говоришь,
Так перехочешь, обольститель!
Вот он трясется, он немеет.
Мо`лит и ползает у ног
И с каждым мигом вожделеет
Все более, как изнемог,
Какою жаждою звериной
Он распаляется в слезах,
О, господин неутомимый,
Приказываю, стойте, Ах!
По одному лишь захотенью
Он бросит службу и семью,
По моему сейчас хотенью
Перевернет в мирах зарю,
Вот он в коленях мне клянется,
Тряся сединой бородой,
Вот он к груди желанной рвется,
Но знает, есть предел здесь свой,
Есть счастье для него, что будет
Он не допущен до предела,
И это лишь сильней разбудит
Его желание, есть мера
Играть, лукаво улыбаться
И тайну в блефе сохранять,
Ах, папочка, зачем стараться,
Как! Ты целуешь, вновь, опять?!
Назад! - не то опять обижусь,
Пеняй тогда на самого? -
- Я с вами больше не увижусь,
- О, нет! Не это лишь одно!!!
Есть прелесть в мнимом обольщенье,
Здесь жизнь, здесь муки, здесь вино,
Здесь в упоенье восхищенье,
Здесь страстью чудо творено,
Но я, упрямясь иль играя,
Мечтаю только об одном,
Нашлась бы в мире чтоб мужская,
Мужская воля дорогая,
Незыблемая, золотая,
Что раз покончит с моим сном.